|
Голосует сердце - я писать обязан
По мандату долга В. Маяковский.
Весной 1946 года в здание с вывеской “9-я Казанская специальная школа ВВС” вошел невысокий офицер с погонами младшего лейтенанта. С того времени и на долгие годы эта школа станет для Муравьева Александра Назаровича родным домом, а работа командира - воспитателя и учителя - основным призванием и смыслом его жизни. Моя учеба в школе проходила в 1949-1952 годах, и именно командир учебной ротыМуравьев давал нам путевку в дальнейшую, уже в полной мере военную, жизнь.
Пройдет много лет и в одном из писем от 7июля 1985года, в ответ на мое сообщение о восстановлении спецшкол ВВС, закрытых тридцать лет назад, Александр Назарович признается: “Об одном умоляю: как только это произойдет, дай мне рекомендацию (поскольку ты к этому делу причастен)- я готов работать в спецшколе истопником или охранником, если разрешат хоть мизерно преподавать литературу или историю авиации - неважно, второе даже желательнее. Мне порой мерещится, что во всей стране не найдется другого человека, для которого так много значили бы эти слова - спецшкола ВВС. И не смотри, что мне седьмой десяток - и ротой командовать еще смогу. Без всякого трепа. Пишу абсолютно трезвый”.
В 1994 году в издательстве “Панорама” (Казань) выйдет из печати уникальная книга Муравьева под названием “9-я Казанская”, где он расскажет о школе и об учащихсятак, как пишут о своей семье и
своих детях (которых было более тысячи). Когда эту книгу я показал моему другу, выпускнику Воронежской спецшколы ВВС, он с грустью заметил: “Я жалею, что не учился в Вашей школе…О нашей никто так не напишет”.
Выпустив последний отряд будущих авиаторов из школы в 1955 году, Александр Назарович до конца своих дней, продолжал жить жизнью сотен своих бывших воспитанников; знал о них почти все; со многими вел интенсивную переписку; организовывал
встречи; оставался неизменным наставником своих бывших подопечных, Учителем с большой буквы. Он оставался
верным другом и для тех “птенцов его гнезда”, которые стали большими военачальниками, генералами, выдающимися летчиками и учеными, и для тех, у кого не сложилась карьера и сама жизнь. Всех знавших
Муравьева поражала его феноменальная память: на людей - он мог назвать по именам сотни своих воспитанников, на стихи - он знал наизусть всего Твардовского, Маяковского, Симонова и многих других поэтов. Природа его памяти, замешанная на остром восприятии окружающего мира, удивительным образом гармонировала с творческим даром, который проявлялся в любой роли, предоставляемой ему жизнью: командира-наставника, учителя литературы, работника музея, писателя и журналиста. Как гражданина своей страны Александра Назаровича
интересовало все: политика, которая, по его мнению, пока не может остановить скольжения страны по наклонной плоскости;
экономика, график “роста” которой наводит на грустные размышления; литература, которой он активно жил; история страны, которую он знал
в деталях.
Об этом говорят и письма учителя в адрес автора, выдержки из которых я прилагаю. Через все эти письма проходит
его неизменная, трогательная, удивительная в наш прагматический век, любовь к тем, кто доставлял в то далекое время столько беспокойства и неприятностей его всеобъемлющему сердцу и пытливому уму.
Как сейчас вижу Александра Назаровича в его любимой позе: с наклоненной вперед фигурой и с неподвижным взглядом, устремленным в воображаемую точку, рядом с собеседником. Как бы отталкиваясь от некоторой опоры, учитель разгоняет и поднимает свою мысль “все выше и выше” (как в известной песне о крыльях), пока она ненавязчиво, не в лобовую, не убедит и не увлечет стоящего рядом своей
неумолимой логикой и красотой.
Я не видел, в какой именно позе писал Муравьев свои письма, статьи икниги. Почему-то запомнилось одно наблюдение, описанное А.И. Герценом в “Былом и Думах”. Он рассказывает о гувернантке- француженке, гашивавшей у княгини: “ Она говорила с улыбкой, отборным слогом и никогда не употребляла ни одного сильного выражения. Она вся состояла из хороших манер и никогда ни на минутку не забывалась. Я
уверен, что она ночью в постели больше преподавала, как следует спать, нежели спала.”. На плоском фоне
герценовской гувернантки передо мной особенно ярко предстал образ учителя, который был всегда естествен в жизни, и его педагогические жесты и позы были продолжением его жизненного образа, исключающего какую-либо манерность, но не лишенного сатирического юмора и сильных выражений. Он и к себе относился несколько иронически, что явственно просматривается в его письмах, а также в опубликованной книге “Там, где кончается порядок” и в неопубликованной статье о В. Маяковском под названием “Воскресение Сорокина”.
Слово А.Н. Муравьева (из писем)
8.1.1983г
Дорогой Гена! Твое письмо прибыло своевременно. Получил его, прочел и - подумал: а ведь порядочно я потерял оттого, что целых 30 лет с тобой не переписывался! Две мои любимейшие области - авиация и литература - они и для тебя любимые. Суждения –глубокие, зрелые; видно, что это не любительский отзыв с наскока (речь идет об отзыве на книгу А. Муравьева “Творчество А.Т. Твардовского),а вынашивалось долгими годами, что читатель ты серьезный и взыскательный, о каких и мечтают настоящие писатели… Мастером ты меня назвал незаслуженно, где там, даже не кандидат в мастера, а так, что-то между 2-м и 1-м разрядом (меряю по шахматам).
Едва ли состоится второе издание моей книжки, но, если даже такое чудо произойдет, специальной главы о технике письма
все равно не дам. Чтобы писать об этом квалифицированно, надо основательно покопаться в черновых записях, то есть в архиве Твардовского, к которому меня Мария Илларионовна (вдова А. Твардовского) явно не допустит. Не подумай, что она ко мне относится плохо – отнюдь, и даже во многом мне помогла, но просто она год от года делается все раздражительнее и подозрительнее (ей нынче будет 75), и после того, как Кондратович слегка злоупотребил ее доверием, не подпускает к архиву никого решительно…
27.2.83г.
…Насчет Вампилова ты едва ли прав. “Утиная охота” - вещь беспощадная, написанная отнюдь не для того, чтобы повеселить публику, а чтобы взглянул человек на самого себя со стороны, и, если не совсем очерствел, ужаснулся бы той привычной, повседневной мерзости, которой пропитаны наши служебные и прочие отношения… Вампиловский
Зилов многолик, и спасибо Вампилову за то, что он это явление - зиловщину- нам показал… Главное же -видишь, к каким глубинам нравственного падения приводят компромиссы, сделки с совестью, приспособленчество…
4.9.83г
… Твое четверостишие о собраниях отдано на мой суд. Первые три строчки вполне звучат, сделали бы честь и иному мастеру, а четвертая строка - на уровне Васиссуалия
Лоханкина…
25.10.83г.
… Статью в “Красной звезде” прочел с величайшим вниманием. Очень за тебя порадовался, хотел даже возгордиться, но потом сообразил, что ведь воспитывали тебя, по сути дела, Корейша, Панаиотти (командиры взводов в спецшколе) и
Курсанов (командир роты), а я только чуть-чуть приложил руку в последние месяцы перед выпуском к укрощению некоторых строптивцев, к числу которых ты не относился. Кстати, Курсанов вовсе не был суров - это он только напускал на себя такую суровость по отношению к спецам, ибо считал, что к тяготам военной службы даже в чисто психологическом плане следует парней готовить заранее- и правильно считал. А в нашей командирской среде он был душа-человек, любил рассказывать всякие интересные истории...
6.1.84г.
…В Ереване я никогда не был и почему-то туда не стремился, но теперь, после твоего письма, чувствую, помаленьку начинает туда тянуть. Тем более недавно у меня появился один молодой приятель, ему 35 лет, преподаватель истории, зовут его Степан Шаумян, и он - дальняя родня своего знаменитого тезки. Эрудиция, остроумие, доброта, неистощимость выдумки- все это не может мне не импонировать. Хотя, конечно, в свое время знавал я и иных армян. И вообще ни одну нацию не склонен ни идеализировать, ни смешивать с грязью…
График “роста” экономики, который ты начертал в письме, не только наводит на грустные размышления, но и вызывает определенные вопросы: от каких факторов в те или иные годы зависела тенденция экономической кривой- погодные условия, международная напряженность, мудрость личности, стоявшей у руля? Ибо - если в этом не разобраться, то мы и дальше будем уныло твердить, почти по Есенину: “ А мой удел катиться дальше вниз”.
Ты уже не первый раз упоминаешь в письме имя Достоевского, а я , кажется, тебе не писал, что он влез в мою жизнь и неотделим от моего мышления свыше тридцати лет- пожалуй началось еще до твоего поступления в спецшколу (1949г). А когда ты в ней учился первый год, я, будучи на IV курсе Университета (Казанского), писал курсовую работу : “К вопросу борьбы Горького с реакционными идеями Достоевского”. Тогда Достоевского обзывали махровым реакционером, Ермилов (тот самый, которого упомянул Маяковский в своем предсмертном письме) даже назвал его апологетом двурушничества и предательства. Так вот тогда, весной 1959 года, я и доказывал в своей курсовой работе неправоту Ермилова и ему подобных, утверждал, опираясь на факты, что идеи Достоевского в целом вовсе не реакционны, что Горький в ряде случаев бывал неправ, а во многих сам следовал Достоевскому…
В будущем году моя статья о “Бесах” должна быть напечатана в Трудах Ленинградского Пушкинского Дома “Достоевский. Материалы и исследования”.. А пока была небольшая статья о Мармеладовых в Сборнике “Литература в школе” (1977,№1) и послесловие к “Преступлению и наказанию”- изд-во “Просвещение”,1982г, под названием “Раскольников и другие”… Если прочтешь, будет о реальная почва для разговора, для спора- пока я встретил лишь одного достоевиста, с которым действительно отводил душу- это Р.Г. Назиров в Уфе… Соломина (учительница литературы в Казанской спецшколе)
Достоевского не любила, но рекомендовала читать “Преступление и наказание”, в котором больше всего ценила образ Порфирия Петровича…
9.03.84г
… Ты вот пишешь о работе воспитателя - что ж, я этим занимаюсь почти 38 лет. Бывало - и в спецшколе, и в техникуме, и даже в Суворовском училище (хотя там я только преподавал), что выходили в жизнь порядочными людьми те, кто по всеобщему мнению был безнадежен и неисправим - такое, конечно, вызывало некоторое чувство гордости. Но, увы, бывало и другое…Никогда себе не прощу, что в феврале или марте 1951 года согласился, чтобы Красноперова перевели в 3-й (нехороший) взвод (Муравьев тогда командовал 1-м взводом) в обмен на Куимова. Надо было мне настоять, чтоб остался
Красноперов у меня во взводе, где был очень здоровый общественный моральный климат, и актив был очень сильный: Лукьянов, Ильясов, Попов, Колотов, Бурков, Мурин, Ганиев. Ну, а я поступил по правилу: “Баба с возу-кобыле легче” и не подумал, чем это для самого Юрки обернется. Обернулось хуже любых предположений: вскоре они втроем ( фамилии
опускаю) совершили кражу ботинок со склада… А примерно через год Пшеничников привез из Йошкар-Олы номер “Марийской правды” со статьей “Чадушко”, где говорилось о том, что Юрий Васильевич Красноперов, 1933г. рождения, вместе с сыночком какого-то высокопоставленного начальника ночами занимались грабежами и вооруженным разбоем на больших дорогах, за что Юрка получил 15 лет (времена были сурьезные!), а его напарник, благодаря папашиному вмешательству, отделался легким испугом…
24.12.85г
… Меня - да, конечно, и не только меня - терзают сейчас вопросы самые что ни на есть глобальные. Поскольку ты мне неоднократно писал, что для спасения человечества политика необходима не просто умная, а именно мудрая - скажи, не мудрствуя лукаво: насколько она мудра в данный момент ? (Это-время обострения отношений с США, которые назвали Россию империей зла)… Мы даем уникальный шанс Вашингтону откликнуться на наш мораторий до 1.1.86г. С каждым днем газеты все более нервничают: последний шанс и т.п. Что они и не подумают этим шансом воспользоваться - козе понятно. Значит - что же дальше? Эскалация подготовки к “Звездным войнам”. ООН объявила 86-й год годом мира, но… вчера выйдя из ЮНЕСКО, завтра США спокойненько выйдут и из ООН. А кроме того - кого и когда удерживали от агрессии
какие-либо договоры, решения и т.п. бумажки?… Хотя и –
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые,
но на том свете наши мемуары об агонии планеты уже никому не будут нужны. Или я не прав?
О как бы я хотел, чтобы ты меня разуверил в моих пессимистических прогнозах! Не думай, что я ударился в черную мистику или запил горькую - нет, продолжаю быть работающим пенсионером, наслаждаться и работой , и вообще жизнью, а в тоже время , отбросив все иллюзии и всю маниловщину, не вижу тех реальных сил, которые могли бы остановить нас при нашем скольжении по наклонной плоскости..
19.07.86г
…Но я не уверен - останусь ли на будущее для тебя столь же интересным собеседником, как прежде. И причиной тому все более и более растущий скептицизм. И не от того, что мне 24 мая стукнуло 63. Он - от тех самых съездов. На XXVII cъезде я не уловил ни единого слова по части идеологии. А на писательском – лишь в одном из выступлений было сказано (забыл, кем именно): когда же мы, наконец, будем говорить правду о 30-х годах?
И столько двусмысленностей накопилось за последние 20 лет, столько расхождений между провозглашаемыми лозунгами и политикой реальной )издательской, редакторской), что современные школьники вообще в полной растерянности: что же хорошо, а что - плохо. Учителя, увы, тоже.
Писательский съезд поверг меня в еще большее уныние. Столько смелых речей, столько конкретных имен, столько дельных предложений, а в результате - что? Тот же старпер Марков остался у руля.
27.08.87г
… Насчет программы по литературе…Горький, Маяковский, А.Н. Толстой, Фадеев – ценности непреходящие, они были и остались в программе. Что касается Шолохова, то рано или поздно “Поднятую целину” заменят “Тихим Доном”. При всем мастерстве значение “П. ц.” сугубо локальное, а не общесоюзное (как это силились доказать все о нем писавшие). То, что в программу вернули Блока, ввели Есенина и Твардовского- это абсолютно правильно. Я бы еще ввел для серьезного изучения Зощенко и Симонова. Бабелевская “Конармия”- вещь, конечно, далеко не для детей, но все-таки наиболее развитым ребятам я ее читать рекомендую. И кругозор расширяет, и вкус оттачивает.
24.05.88г
…А у Венки Соболева (выпускника спецшколы 1952г) беда, опять посадили сына-третий раз... Жаль мне его неизмеримо… Любимая поговорка Венки: “Батюшки, чего, чай, будет?”- это наша национальная
беда. Пушкин когда-то говорил: “Мы ленивы и нелюбопытны”. Едва ли он был прав. Ну, может быть, чуточку ленивее, чем испанцы, но в этомли наша главная беда? Мы безалаберны! Рассуждая “Батюшки, чего, чай, будет?”- мы похерили завещание Ленина, и дальше…не мне тебя просвещать. Вот и получается, что Венка
Соболев - типичнейшее воплощение всего нашего великого народа…Я его люблю ничуть не меньше, чем тебя, с тех, спецовских, времен, меня всегда восхищала его независимость, то, что он с любым начальством разговаривал без тени подобострастия, за что его люто ненавидел Розенберг (командир учебного батальона)…
12.09.89г
… Сейчас, конечно, все передовые люди бредят Ельциным. И мне бы хотелось видеть его Президентом (а с Мишеля и партийных дел по горло хватит), но ведь кто знает, куда человек повернет, когда до власти
дорвется!
10.04.92г
… Любой политик (в наших условиях) утверждает себя, лишь топча своего предшественника. Сталин это делал, помалкивая, действиями, но делал целеустремленно и скрупулезно. Все, что от Ленина положительного оставалось, растоптал, со всеми ленинцами расправился. Это-аксиома. Хрущев поднялся на критике Сталина, Брежнев - на критике Хрущева. За ними следовали, сопровождая “идеологически” свои жалкие позиции, Андропов и Черненко.
Господи, до чего все это муторно, до чего... Что в голос хочется завыть…
5.12.93г
… Насчет Ельцина ты прав. И в том, что ему пора уходить, ибо он сейчас в такой опасной точке, когда вот-вот его волюнтаризм может стать пагубным…
То, что Славка ( Степанов В.А., генерал - майор авиации, выпускник 1955г)- сторонник твердого порядка, это понятно, наверное, и мы с тобой отнюдь не поклонники анархии. Но неужели у нас порядок возможен только в сочетании с произволом, а демократия - только при разгуле анархии?
31.12.94г
…Я о чеченских событиях к сказанному тобой лишь одно могу добавить: чеченцы
берутреванш за 1944 год… Добрая половина чеченцев родилась в изгнании, а они народ мстительный, это не калмыки. Так что не будь Дудаева -нашелся
бы другой. События 91 года дали повод, этого достаточно…
7.06.97г
…Я понял, что ты философ по своему складу, и твои стихи - от первой до последней буквы - пропитаны твоей философией, причем философией нешуточной…Природа не наделила тебя крупным поэтическим талантом, но слова ты
выбираешь самые точные, упругость рифмы налицо, и, если твои философские раздумья отливаются в стихотворную форму, - то, что ж? Дай бог сил!. Помнишь, у Ломоносова - “О пользе стекла”?… Но – бог с ним, с Ломоносовым. Твои “Ошибки” - вещь беспощадно правдивая. Да, манна с неба не посыплется. Но если мы примемся “вешать за ноги” тех, кто сейчас у руля - не явится ли это повторением же неоднократно сделанных “ошибок” (как
привыкли мы стыдливо называть преступления наших вождей)? “Слова-ключи от мира” – неплохо, но хуже, чем у Твардовского…
22.09.98г
… Лет 40-50 назад мы не понимали, что от нас, простых смертных, ничего не зависит. Попросту мы были слепы, и потому - счастливы.
Теперь мы в известной мере прозрели. Понимаем - увы! - что от нас ничего не зависит. И - насколько горько это сознание!… Но все равно - спецовскую встречу в 2000году, жив
буду, проведу…
Встреча выпускников 9-й Казанской спецшколы ВВС состоялась в мае 2002-го года, но - увы! - без ее главного организатора... И первый тост мы выпили в память об Учителе... Но всеобщего сбора (как раньше, при Муравьеве ) уже не было. Наш 12 выпуск собрали
Асхат Шайхеев и Миша Апсалямов, которые вместе со своими прекрасными женами создали атмосферу незабываемого праздника.
Все мы вспоминали нашу роту, ее командиров и преподавателей. Особое влияние оказал на всех
полковник Курсанов Иван Филиппович, которого за требовательность и отеческую заботу ребята называли батей. Нам было тогда трудно понять, за что 39-летнего полковника, награжденного 8-ю боевыми орденами, уволили в запас и“сослали” из Биробиджана в Казань командовать учебной ротой; уже потом прошла информация: “за клевету на облвоенкомат”. Зная принципиальность
бати, можно было догадаться, что клевета тут не причем. Об этом же пишет Муравьев в “9-й Казанской”.
Из преподавателей глубже всего в нашу жизнь вошла мудрая Соломина Евгения Ивановна, преподававшая литературу, которая в то (сталинское) время могла сказать: Ермилова
(официального литературоведа!) можно не читать. Химию во втором взводе вел Умеркин Габдулхак Сагитович.
Он был для нас, мальчишек, воплощением мужества и непоказного достоинства. Звезду Героя Советского союза он носил постоянно, но никогда не рассказывал, за что получено это высокое звание. Лишь через много лет,
когда мы с дочерью Таней посетили в Крыму музей славы на Сапун-горе, я понял, какой подвиг стоял за нашим классным руководителем., скромным учителем химии: защищая артиллерийскую батарею, младший лейтенант Умеркин Г.С. лично уничтожил 28 фашистов и вынес из окружения раненого сержанта...
Когда-то Макаренко написал, что в дружном школьном коллективе обязательно должна быть
хотя бы одна красивая девушка. Мне кажется, что в преподавательском коллективе должен быть хотя бы один человек со странностями (может быть - для психологической разрядки). Муравьев в своей книге пишет, что математик Стахий Феодосьевич Вербицкий никогда не расставался с дореволюционным задачником по алгебре Шапошникова и Вальцова, но нам он запомнился особой добротой: на уроках он нещадно ставил двойки, а затем, в субботу, этот уже старый человек (с 1883г. рождения) озабоченно буквально
носился по казарме, чтобы исправить оценки двоечникам - иначе в увольнение нашего брата не отпускали…
. По традиции бывшие “спецы” отчитывались за пройденный путь, рассказывали об однокашниках, о нынешних проблемах. Особенно много вопросов было к Паше Лукьянову(ныне - москвичу), которому пришлось общаться с высшими военачальниками страны, будучи командиром правительственного летного отряда. Как всегда был скромен Вася Кондратьев, хотя в свое время занимал большую (генеральскую) должность и отвечал за самое секретное оружие на Дальнем Востоке. Много интересного рассказали Миша Васильев, Коля Редков и Юра Максимов. Были зачитаны приветствия тех, кто не смог приехать. Дамир Мухамедзянов был занят семейными делами, а генерал-майор
Рафаэль Юсупов, доктор технических наук, профессор, не приехал в силу служебной занятости как директор Института информатики и автоматизации РАН ..Их общая трогательная телеграмма из С.- Петербурга была зачитана с большим воодушевлением. До Виктора Фильченкова, ныне проживающего в г. Вологде, информация о встрече дошла слишком поздно. Другой генерал из нашего выпуска Станислав Изычев, родом из Йошкар-Олы, в настоящее время проживает в другой стране, в г. Минске, и не смог вырваться по причине занятости проблемами Союза “Россия - Белоруссия”.
Известный ученый и изобретатель кандидат технических наук полковник Александр Новиков из С. –Петербурга, душа 2-го взвода майор Александр Семин, осевший после службы в г Одессе, и многие другие выпускники Казанской спецшколы
до встречи 2000-го года, о которой так мечтал Муравьев, к сожалению, не дожили…
В книге Александра Назаровича и в его письмах - сотни фамилий и имен командиров, преподавателей и учащихся спецшколы, закрытой много лет назад.
Среди них особенно часто упоминаются: начальники школы – Туишев И.А., Носков Г.С. и Зенитов А.М., завучи – Федоров Д.В. и Осипов М.П.., замполиты – Юштейн , Носов С.., Петрищев, комбаты – Калмыков, Розенберг С. Г., Зудов,. командиры рот и взводов- Исламов, Чернышов М, Курсанов И.Ф., Корейша К.В., Заболотский П.Н., Шарков.А. ,Панаиотти А.Х.
С последним у Муравьева “завязалась” дружба, продолжавшаяся более 40 лет, до конца жизни “самого независимого взводного командира”, грека по национальности.
Из учителей больше всего внимания “досталось” уже упоминавшимся Соломиной Е.И. и
Умеркину Г.С., а также Логиновой Н.В. (литература), Хальзовой В.П.(история), Хорьковой Е.П.и Герцовской Лиечке (немецкий язык), Щербаковой П.А.(география), Большакову Г.Ф.(история), Тимохину С.И., Чепурных А.П. и Королеву И.П.(все физики), ОсиповымМ.П. и О.В.(биология), Динаменко С. (физкультура), Яковлевой А.Г.(химия), Айдаровой (английский.язык)
Здесь невозможно перечислить всех учащихся, с которыми встречался, переписывался и принимал участие уже во взрослой судьбе выпускников экс-командир взвода и роты Муравьев. Это и утвердившие себя в летном искусстве генерал Владислав Степанов (выпуска 1955г)., полковник Асхат Шайхеев., подполковникПавел Лукьянов., и полковник-инженер Нил Погольдин., и замполит майор Александр Семин, и авиационный инженер майор Виктор Фильченков, и военпред подполковник Дамир Мухамедзянов ( все –выпуска 1952г) и ставший известным поэтом Вячеслав Кузнецов (из выпуска 1950 года ). Особую симпатию наш командир испытывал к летчикам (поскольку сам заканчивал летное училище), и в его письмах постоянно упоминаются фамилии “ассов”:
Волкова Олега, Степанова Евгения, Щекотова Геннадия, Гробового Валентина,
Слесарева Геннадия , Никитина, ,Ширяева, - и это только из выпуска 1952
года, не называя других.. И все же чаще других в поле зрения “Назарыча” - люди с неудавшейся карьерой или судьбой:
Веня Соболев, потерявший для нормальной жизни сына,
Юра Красноперов, угодивший в тюрьму, Гавря Ефремов, лишившийся обеих ног под колесами поезда при спасении незнакомой ему девочки,
а также Алим Латфуллин (из его любимого взвода), который не вернулся из очередного полета, когда ему было всего 23... Таков, видимо, удел истинного воспитателя…
Перечитав заново письма Александра Назаровича Муравьева, я подумал о том, что у Учителя есть свое бессмертие: он продолжается в учениках и в тех людях, которых успел заметить и наградить своим вниманием еще при жизни.
Геннадий Ванюрихин,
доктор технических наук, профессор
|