| |
* * *
Эта пуля в виске тебе не идёт,
Не тебя в той пучине Офелия ждёт,
Не к лицу тебе этот след ножевой,
Притворись, что не спишь,
Притворись как живой!
По высоким бокалам разлей благодать!
Говорят, можно жизнь, как грозу, переждать.
* * *
Бог сидел на вершине горы,
К нему двигались орды льстецов.
Ну а мы с тобой слишком малы,
Чтоб увидеть его лицо.
Ну а мы с тобой слишком слабы,
Чтоб прервать изнуряющий бег.
Говорят его кудри светлы
И одежда бела, словно снег.
Он на чётках считает года,
Его пальцы гладит гроза.
Чтоб не видеть его никогда,
Бросим воронам наши глаза.
....Бог сидел на вершине горы,
Как слепец в окруженьи слепцов,
И никто не заметил, когда
Заслонил он своё лицо.
* * *
Поражение
Эту жизнь в чёрно-белую клетку
Не объедешь ни справа, ни слева.
Наглотавшись снотворных таблеток,
Спят король с королевой.
Но невидимой чьей-то рукой
Объявляется шах и мат.
Пусть король с королевой поспят,
Заслонясь деревянной доской.
* * *
Зачем?
Я бы взял и пропал,
Но зачем и когда?
На багряных полях
Торжествует страда.
Я бы просто ушёл,
Но зачем и куда?
На заклание пастыри
Гонят стада.
Чтобы в Царстве Небесном
Служить палачом,
Я бы душу купил...
Но зачем... и почём?
* * *
Смерть художника
Над головой - проклятая лазурь,
А под ногами глиняная охра.
Спокойно, без истерик и без бурь,
Художник умирает –краски сохнут.
Смеётся незаконченный портрет,
Как будто знает, что уже не нужен.
Художник медленно идёт домой
И, не спеша, разогревает ужин.
Он ищет в зеркале своё лицо.
Он видит на поверхности зеркальной
Все те же надоевшие черты
И тихо шепчет: «Ничего, нормально».
Он бросит в угол старые холсты,
Закинет на чердак мольберт-треножник.
Художник этот умер не совсем,
Художник этот умер как художник.
А в остальном по-прежнему он жив
И прослывёт весельчаком и франтом.
Силён, здоров, уверен и красив,
И с тем же непридуманным азартом,
Он вечером, шутя, играет в карты
С одним знакомым... мёртвым
музыкантом.
* * *
Монолог
Мой муж процветает в оранжерее,
Хотя не имеет побочных доходов.
Там он работает луком- пореем
И зеленеет на благо народа.
Он любит чешское пиво по средам
И голубые полоски на шарфе,
А я не терплю опозданий к обеду
И никогда не играла на арфе.
Ты в царстве Харона живёшь, мой сыночек,
Я с детства глуха и не слышу твой зов.
Ты плачешь и просишь жизни глоточек,
А Стикс не выходит из берегов.
Всадник железный городом правит,
Чёрное знамя над магистратом.
Он очень скоро нас всех переплавит.
Мир, как всегда, не заметит утраты.
Здесь запрещается петь про себя,
Но не запрещается музыку слушать.
Когда веселимся мы, в трубы трубя,
У стен увядают длинные уши.
Сэр, меч Ваш тяжёлый пугает прохожих,
Ваши манеры не в рыцарском тоне,
Забрало и латы оставьте в прихожей,
Но голым не надо стоять на балконе.
Кем королевский повар отравлен?
Все это знают, но только не я.
В городе час комендантский объявлен,
Пусть погуляет дочка моя.
В доме соседнем безумный диспетчер
Жжёт расписание аэрофлота.
Из бомбомёта стреляет весь вечер,
Громко крича: «Приготовьтесь к полёту !»
Никто мне не верит в нашей палате.
У божьего сына петля на шее,
Он ходит по городу в белом халате,
И только его я люблю и жалею.
* * *
Хочу, чтобы в сердце были весы.
Я на них взвешу всё, что есть в мире.
Хочу, чтобы в сердце были весы,
Но в сердце моём только гири...
* * *
Слишком медленно время
Куда-то текло,
На песочных часах
Запылилось стекло.
Ну а мы всё сидим,
Допивая вино,
А ведь нас уже нет
Очень-очень давно...
* * *
Запишу твоё имя
В тетрадку стихов,
Мы станем другими
В мире без слов.
Запишу твоё имя
В тетрадку грехов,
Мы станем чужими
В мире без снов.
В прах превратится
Память–гробница,
А из тетрадки
Я вырву страницу.
* * *
Жарко. Надоело это лето.
Не могу нигде найти прохлады.
Ничего как будто не случилось,
Просто ждать тебя уже не надо.
Люди от жары изнемогают,
Душной пылью город наш заносит.
Нищий в подворотне засыпает,
Нищий ничего уже не просит.
Гробовщик не смотрит на прохожих,
Не гадает: кто его поминет.
Гробовщик прохожих не тревожит,
Гроб пустой пылится на витрине.
Женщина глядит в окно, зевая.
Женщина беременна. Скучает.
Мокрой тряпкой пыль с окна стирая,
Ничего вокруг не замечает.
Не могу нигде найти прохлады,
Как же надоело это лето.
Ничего как будто не случилось,
Просто состоялся конец света.
* * *
Пьяный ангел считал мои дни на земле.
Я брела наугад, спотыкаясь, во мгле.
Он летел, задувая ночные огни,
И во тьме, чертыхаясь, вычёркивал дни.
Оглушительна тишь. Ослепительна мгла.
Он летает на свет. Я его не звала.
Его крылья, как острая бритва, легки,
Распрямились на знак вознесённой руки.
Он считал и сбивался, и снова считал,
И в стригущем полёте на землю упал.
Он упал на лугах, где не мнётся трава,
Не успев разгадать – отчего я жива.
* * *
Любовь - это дорога,
Начало которой от Бога.
Нет у неё конца-края,
Как на земле нет рая.
...Развилка у горизонта,
где кто-то отправится к чёрту...
* * *
|
