| |
* * *
Что-то дышится легко:
Ветерок с речных просторов,
Лёгкий бисер разговоров,
Колыханье облаков.
Что-то пишется легко:
В небе радуются птицы,
По линованной странице
Водят ангелы рукой.
Что-то любится легко:
Взгляд, руки прикосновенье –
И в единое мгновенье
В небо нить без узелков.
* * *
Познабливает
Познабливает. Майская заря
Всё выбелила инеем у дома,
Несовпаденье дат календаря
И времени летящего - знакомо:
Порой нет смысла узнавать число,
Есть два понятья – холодно, тепло.
Что так пугает май до острой боли?
Неужто, как и мы, он чувствует приход
Совсем иных времен и удержать не волен
Предательскую дрожь, хоть знает наперёд,
Что вовсе не от дат календаря
Встаёт над миром майская заря.
Сейчас, при смене века, у черты,
Тревога и предчувствия возможны:
От неудач, от страха пустоты,
От явных истин и от истин ложных.
Познабливает. Холодно пока.
А между тем сменяются века.
* * *
Пространство озаренья
Пространство ночи. Где-то пали ниц,
Спешащие за горизонт секунды,
Но, Время время точит. Нет границ
Усердию его и многотрудны
Потуги всё собой заполонить…
Однако стоит потянуть за нить,
Которую устал держать в руках, -
Всё пеплом станет, распадётся в прах.
Пространство сада. Возникает звук,
Возможно, это яблоко упало…
И в тишине рождается испуг,
Которого она не ожидала.
И удивлён неполный лик луны
И звуку, и невольному испугу,
Столкнувшейся со звуком тишины,
И звездному магическому кругу.
Что я ищу в пространстве двух пространств?
И ночь, и сад живут в едином ритме.
Как мало в этом мире постоянств,
Но приобщенье к утренней молитве –
Одно из них – к нему стремится дух,
Чтобы войти в пространство озаренья:
Почувствовать экстаз и смысл, и звук
В невероятном высшем совмещенье.
* * *
Просторы, подвластные взгляду,
Всевышний велел распахнуть:
Исчезли дома и ограды,
Уже обозначился путь.
Я шла, словно смертная, слыша
Шуршанье степных мурашей –
России просторная ниша
Сулила Свободу душе.
Ничьи похвалы и посулы
Меня обмануть не могли.
Смолкали неясные гулы
И тяжкие вздохи земли.
Легко принимая прозренье,
Доверив одежду росе,
Я видела мира творенье
В его первобытной красе.
Так в глянцевой куколке крыльям
Даётся внезапный толчок,
Когда их из плена бессилья
Нездешняя сила влечёт.
* * *
На ноябрьской трассе туман.
Сто, сто двадцать – разгон перед взлётом…
Но осеннего неба изъян,
Словно тормоз для автопилотов,
Что летят под щитами реклам,
Доверяя лишь мнимым крылам.
Коченеют кусты и стволы
Вдоль дорог, вдоль оград и погостов,
И от быстро сгустившейся мглы
Разглядеть переезды не просто.
Всё ж отрадна дорога домой
Поздней осенью – перед зимой!
Вот уже различимы черты
Золотого соснового бора.
Переулки и дачи пусты:
Ни дымка, ни костра, лишь заборы
Прикрывают нехитрую суть –
Что б там ни было – не заглянуть!
Пусть утонут в туманах дворы,
Чьи-то судьбы и чьи-то уклады,
Открываю калитку в миры
За своею прозрачной оградой.
Принимаю привет ваш простой,
Мир дождя, мир листвы золотой.
То ли с веток капель на плечах,
Толь осенняя дань небосвода…
Я останусь лишь вздохом в ветвях
Этих яблонь на долгие годы,
И когда мне придётся уйти
Лучше места душе не найти!
* * *
Закат на побережье
Туда б на побережье, где закат,
Где холод звезд пронзит меня до дрожи,
И чтобы ветер гнал волну и множил
Солёных брызг блистательный каскад!
Чтобы ступнями слышать хруст песчинок,
Хранящих полуденное тепло,
Как тот кузнец, что помнит ремесло –
Безжалостный с металлом поединок.
Чтобы душа, почувствовав простор,
Доверив тело ритмам побережья,
Ловила звук раскатистый и нежный,
Поддерживая с Богом разговор.
* * *
Запах памяти
Я слышу, как за мной свернулось время
Простым рулоном, нитяным клубком.
Ещё разлучена я не со всеми,
И далеко не каждый мне знаком.
Неслышно растворились и пропали,
Ещё недавно шедшие со мной,
На грифелной доске витки спирали,
Как чей-то путь, мне кажется, что мой.
Он начинался, как у всех, с рожденья.
Так лёгок запах памяти, когда
Внезапно возникает отчужденье,
Стремясь неотвратимо сквозь года
А дальше, больше: мы уже как ветки
Стремительно отходим от ствола,
Сперва на время, а затем навеки
Под поминальные колокола.
* * *
Кастальский ключ
Сомкнулось время. Разговор угас.
Ты в тишину ушла в свой смертный час,
Но мне Кастальский ключ укажет дверь,
Чтоб заглянуть туда, где ты теперь.
И вот я вижу: окна нараспашку,
И ветер теребит твою рубашку,
И ангелы, как тени от теней,
Чуть различимы, но тебе видней.
Они поют – не слышу голоса…
Перед тобою света полоса,
Как будто кто-то обозначил путь
Куда ещё не время заглянуть…
Ты исчезаешь, ты уходишь ввысь,
Напрасно я кричала: «Обернись!»
Все те, кого позвали Небеса
Не слышат больше наши голоса.
* * *
Час ночи. Лето.
Дождь летит в листву.
Жду, в лоскутах страниц,
в обрывках мыслей
начала утра.
Дышит тишина
и сердца стук нетерпеливо гулок…
Шесть утра.
Рассвет так сер и только тень черна,
как тысячи ночей, как час печали.
Шесть тридцать.
Где-то вороны кричали.
Ребенок за стеной укрылся в плач
от странного неведомого мира,
который для него пока - квартира.
А я, чем я могла ему помочь?
Порыв, сквозь забытьё вернулся в ночь.
Но длится сокровенное моё
неповторимый отклик на прохладу,
на выдох утра, на дождинок стук,
что падают с листвы…
Свершилось. Восемь.
Скомканы листы.
Всё то, что приходя не приходило
И раздражало и с ума сводило,
Вдруг надломилось, сникло и ушло.
В душе осталась мука.
Отчего? Не издала не звука,
тревогу не развеяла пером,
юбовь не собрала и в треугольник.
Хотелось кофе, черного, как тьма,
чтоб ненароком не сойти с ума.
Вокруг Садом зола и пепелище:
измучена бесссонницей кровать,
и бой часов,
и сладко засыпать…
* * *
Ты спросишь, как рождаются стихи.
Не знаю даже, что тебе ответить…
То вечера бывают так тихи,
Что хочется позвать уснувший ветер,
То лунный свет ложится на полу
И спит, как гость, нагрянувший нежданно,
А то огонь, глядящий сквозь золу,
Повелевает вознести хвалу -
Ведь он Огонь и в нём таится сила…
Я столько раз его превозносила!
И даже дождь, идущий непрестанно,
Склоняет монотонностью своей
Переходить внезапно на хорей.
* * *
Итальянский сонет
Так необычно рассеяны звезды -
Северных знаков не видно в ночи.
Месяц качнулся - подсчитывать поздно,
Строки сонета - пиши и молчи!
Горы, - груженные мраком обозы
Двинулись к югу - положен почин.
Дома, наверное, грустно берёзам,
Так же, как мне - безо всяких причин.
Русская грусть в итальянские ночи
Входит свободно, как в масло игла.
Как непростительно полночь мала!
В небе дрожит океан многоточий,
Неутомимо кузнечик стрекочет,
Лишь бы Калабрия сладко спала.
* * *
Лимончелла
Лимончелла в тоненьких бокалах -
Даже тени на столе желты.
Ты ещё и слова не сказала,
Но качнулись ближние цветы.
Оглянись: в халате наизнанку,
Не желая отойти ко сну,
Смотрит пожилая итальянка
На невероятную луну.
На её балконе сохнет платье,
Спит вязанье, брошенное днём…
Небо открывает ей объятье,
Чтоб она подумала о нём.
А вокруг парит благоуханье
Итальянской полночи и тьмы,
Калабрийский ангел отдыхает
На балконном кресле, как и мы.
Лимончелла, белла Лимончелла,
Что ещё добавить можешь ты?
Смелости да меткости прицела
В эти две ближайшие звезды.
* * *
Мне снилась ночь, в которой длился крик:
Ни звёзд и не луны, лишь зов шамана…
Вагон качнуло. Рядом спал старик.
Потертая перчатка из кармана
Растерянно глядела пятернёй…
Я вздрогнула: Отец. Он вновь со мной!
Вагон летел. В окно глазели вишни
И спал старик. То был отец не мой.
Но как похож!.. Храни его Всевышний.
* * *
|
