| |
* * *
Копенгаген
Как странно: здесь все иначе,
Прозрачный лазурный кристалл
Таинственно глубь отражает –
Затихшего моря опал.
Здесь север. Вот ветер холодный
Свинцовые тучи пригнал,
И льдом посыпает дороги
И сердце во льды заковал.
И как на картинах Ван Гога,
Расставив костяшки ветвей,
Деревья стоят вдоль дороги,
И кто-то уходит по ней.
И острые зимние крыши
Все силятся небо достать
И тянутся выше и выше,
И взгляд тяжело оторвать.
И бронза, зеленая бронза,
И камень дорог, и вода,
И сказочный холод,
И роза, смотрящая вдаль из окна.
У берега лед. Затонуло
Блестящее солнце в волнах,
И северным ветром задуло
Мерцание дня в облаках.
* * *
По дороге из Швеции в Норвегию
Я еду из северной мрачной страны,
Где фьорды врезаются в землю как нож,
Где тролли живут и где есть короли
Из мира, который с другими несхож.
Там горы, заросшие лесом, стоят
И сосен верхушки уходят в туман,
Под каждой корягой там тролли сидят
И шепчут друг другу про зло и обман.
И скалы, заросшие мхом, ждут рассвет...
Норвегия, сон мой, ты был, или нет?
* * *
О.С.Широкову
Ночь с дождем, и за окном
Шум дороги, снег и слякоть
Плачет грусть - не надо плакать,
Что прошло, то не вернем.
Темных роз пушистый бархат
Вновь как те пять лет назад
Протяну - но Вам не взять...
Все прошло - не надо плакать.
Снова память приведет
В кабинет, где Вы как в замке,
Среди книг, картины в рамах
И любимый серый кот.
Как чудесно, но снаружи,
Словно в зеркале кривом
Все становится вверх дном,
Оставляя только душу.
В мире странном и смешном
Вы отважились смеяться,
Жить по правде, не бояться,
Что за правду платят злом.
Но уколы и пинки
Вас совсем не задевали,
Всё с улыбкой принимая,
Были слишком высоки.
Вы не знали, может быть,
Вам хотели сделать больно,
Но Вы шли совсем спокойно,
С легкой грустью, что таить.
Час настал: из тьмы кулис
Бесноватые вопили
И живого хоронили,
И овации неслись.
Вот и плачем мы с дождем,
Он на крест Ваш будет капать,
И на розы - поздно плакать,
Что прошло, то не вернем.
* * *
Мозаика. Осколочки души
Сливаются в престранные картины
Спешат они со скоростью лавины
И, как она, все сносят на пути.
Мы жить должны, цепляясь за абсурдность,
И, чтоб не превратить осколки эти в пыль,
Установить их стеклами вовнутрь,
И постигать лишь рефлективный мир.
И, проживая каждый час столетье,
И, уходя в безмерности миров,
Мы что-то пишем, раздирая сердце,
Игрою слов, одной игрою слов.
* * *
Германия
Через жалюзи светит луна,
Обрамленная кружевом веток,
Над горами висит тишина,
И в реке утонул лунный слепок.
По столу разбросало листы
Свежим ветром, внезапно проникшим
И занесшим пустые мечты,
И бокал со стола уронившим.
Наши чувства – зови, не зови –
Лишь осколки бокала в крови.
* * *
Я возвращаюсь в свой забытый мир
Из светлой романтической страны
От странных снов и сказочных картин,
Из недр библиотечной тишины
И закрываю ветхие тома,
И прохожу по снегу вдоль реки
До скорых встреч, мой голубой Некар, –
Мне не забыть ночные огоньки,
Мне не забыть и башни над водой,
Платаны, красных крыш сплошной ковер,
И гор Шварцвальда ледяной покой,
И бурных рек стремительный напор.
И вновь одна стою я на мосту,
Совсем таком же, как в моих мечтах,
И мой сапфир пьет белую луну,
И шепчет, что судьба в моих руках.
* * *
Бирюзовое небо все спит.
Колкий иней на ветках застывших,
Как алмазная россыпь лежит.
Розоватый восход через горы
Перешел – значит скоро рассвет.
Но пока здесь царит только холод
И таинственный мраморный свет.
Словно пальцы, застывшие ветки,
И в серебряной мягкой траве
Проступают следов чьих то слепки,
Пробиваясь на ощупь ко мне.
Молчаливо застывшие горы,
И органный гудящий рассвет,
И пещеры, где прячутся тролли
(впрочем, троллей, наверное, нет),
И волшебное зеркало пруда,
И заросшее льдом колесо –
Все молчит в ожидании чуда,
Что таится в тумане лесов.
* * *
Звонко стучит: и не дождь, и не снег
Пар и не пар – не метель, не туман,
Мелкой капелью ускоривший бег,
Тающий снег – зимний обман.
Серые улицы, блеск фонарей –
Свет и не свет, отраженный в стекле,
Ярких витрин, обращенных ко мне,
Взгляд, что нельзя ощутить на себе –
Взгляд манекена, которого нет.
Тёмный пролет – диалог ни о чем,
Каждый как будто бы ждет – и не ждет
Медлим уйти – или наоборот
Медлим остаться - страшит поворот.
Что-то сквозит: ток и не ток,
Связь и не связь,
Бурных фантазий пестрый поток
Взгляд этих глаз
Снова не виден, это все свет,
Или не свет?
* * *
Мне странная яркая светит звезда
В морозном искрящемся небе
Дорожку рисуя из тьмы в никуда,
Стираясь в клубящейся сфере.
И лед, что сковал паутиной окно,
Рисует нам странные знаки,
Которых прочесть никому не дано...
Сверкая в таинственном мраке,
Они рассыпаются тысячью звезд,
Звенящих в едином порыве,
Стремительно сея трескучий мороз
В несчастном и мерзнущем мире.
* * *
Все течет – мир так пластичен,
Словно в вечном превращеньи,
Он то груб, то поэтичен,
То статичен, то в движеньи.
И, казалось бы, все просто,
Но себе с трудом я верю:
Мир вчера – по Рафаэлю,
А сегодня он – по Босху.
* * *
Снова луна:
Лицо как с картины Редона,
Что сводит с ума
Безлика и равнодушна,
Выразит все:
Бледнее нимф Декаданса это лицо
Скривилось, так поэтично отрешено
И рвется, глядя в глаза мне
Прямо в окно.
Застыла – что мне ответить в льющийся свет?
Планете с изменчивым ликом, которого нет.
* * *
Тихо, за полночь – город утих
Снова тоска, и не хочется спать,
Кажется тщетным о чем-то писать,
Кажется – глупо открыть дневник.
Мрачный пейзаж – пустота из домов,
Снег так устало кидается вниз,
Знаком вопроса месяц повис
В полутумане без жестов и слов.
Чувство, что знаешь какой-то секрет,
Скрытый пароль в окружающий мир,
Средство, дающее стать как они,
Выход из полночи в мутный рассвет.
Только зачем – если снова назад,
Как и всегда, ты рванешься опять,
Чтобы вернуться в свой сумрачный сад,
Где не захочется даже мечтать.
* * *
Испания
В тихом ветре морском заскользили слова,
Как следы, утопая в песке золотом,
Как агат чей-то взгляд, промелькнувший едва,
Утонул в глубине безразличных зрачков…
Как печальный аккорд
Тихих сонных ночей
Звон гитары и голос:
Для всех – и ничей.
Переливы струны, уносящийся звук,
Гитарист на скале, как гигантский паук,
И толпа любопытных на мокром песке
Отдается мелодии, морю, тоске.
* * *
Америка
Светила красная луна
В зеркальном отраженье,
И мне казалось, что она
Лишь плод воображенья.
В чужой стране плыла она:
Все та же – и другая
Светила красная луна,
Чаруя и пугая.
И воздух – душен и горяч-
Охватывал тисками,
А лунный глаз, всегда всезряч,
Парил над облаками.
* * *
Замок в Эльсиноре
Серый, влажный туман обволакивал шпили,
Море ветром морозным дышало в лицо,
Замок высился мрачно, и стены застыли,
И, впуская входящих, сжимали кольцо.
Я ходила по залам, огромным и гулким,
Отзывавшимся эхом на каждый мой шаг,
Я ловила чужие и мрачные звуки,
Еле слышно ступая, почти не дыша.
В холод пола и стен через прорези окон
Лился тусклый и странный серебряный свет,
И казалось, что рядом сквозил чей-то образ –
Образ Черного Принца, которого нет.
Одинокий и страшный в печали и мести
Он когда-то отсюда на море смотрел,
И рыдая, страдал о погубленной чести,
И скорбел, вспоминая предательский плен.
Он любил ли? Порой он любя ненавидел,
Отомстив за коварство, поправши любовь,
Словно демон, страдал, и участья не видел,
Как вампир из любивших высасывал кровь.
Принц метался, желая лишь правды достигнуть,
Но в своем эгоизме безумным предстал
И стонал без любви, что решил он отринуть,
Без родных и друзей, среди моря и скал.
* * *
Омут воли (Шопенгауэр)
Как понять, что жизнь - мираж?
Ты бросаешь измеренья,
Что окутаны во время,
Зная, что страданья - блажь.
Темный вихрь людских деяний,
Разорвав вселенной ткань,
Всё впитав и Инь и Янь,
Стал основой мирозданья.
Закружив в тягучей мгле,
Разделившись в тёмной боли:
Это жизнь, реальность, воля
Варится сама в себе.
И в мучительных страданьях,
Чтоб продолжить тот порыв,
Свой сметают негатив
В вечном самопожтраньи.
* * *
Экзистенциализм
Пролетела комета. Пустой небосклон,
Озаряемый мертвенным светом,
И гнетущая тьма - всё, что в мире пустом
Мне способно на крик мой ответить.
Есть ли смысл в этих звуках, и нужен ли звук?
Тишина может выразить лучше:
В тишине надрывается тот, кому Мунк
Вопль вложил, раздирающий душу.
Экзистенция - так в пустоте и в слезах,
Вырываясь из мрака и смрада
Окунаешься в тот всеобъемлющий страх,
Чему имя испанское - "Nada"*
*"Ничто"
* * *
Летит дорога лентой в сумерки,
Закат свалился в омут мглы...
Мир рухнул, как дворец из кубиков,
И сжался до ушка иглы.
А ты, взглянув на кромку месяца,
Вдруг прошептал в восторге мне:
"Смотри: луну на столб повесили"
И руку протянул к луне.
Она висела, словно маятник,
Маяк на дальних берегах.
И мы - последние романтики,
Её несли в своих руках.
* * *
|
