№ 12 (4117)
март 2005

О, знал бы я, что так бывает
(к 115-летию поэта Б.Л. Пастернака)

Борис Пастернак (1890–1960), окончивший филологическое отделение историко-филологического факультета Московского университета, родился в феврале 1890 года в Москве, в семье замечательного русского живописца и графика Л.О. Пастернака и известной в то время пианистки Р. Кауфман и не мог не приобщиться к искусству с самого раннего детства. «Ощущение младенчества складывалось у меня из элементов восторга…», – писал позднее поэт в своей автобиографии. В московской квартирке, где господствовала музыка, где пахло красками, где царил дух творчества, прочно установился городской быт того времени.
Поэт, по существу, был воспитан Москвой, в которую со всей России стремились культурные силы. «Москва конца ХIХ – начала ХХ веков, – писал Д.С. Лихачев, – была экспрессионистична до предела». Поэт любил ее до самозабвения. Позднее, в книге стихов «Второе рождение», уже сконцентрировав в себе зрелые чувства сложившегося поэта, он так напишет о городе, о себе:

Мне хочется домой, в огромность
Квартиры, наводящей грусть.
Войду, сниму пальто, опомнюсь,
Огнями улиц озарюсь.

Перегородок тонкоребрость
Пройду насквозь, пройду, как свет.
Пройду, как образ входит в образ
И как предмет сечет предмет.

Пускай пожизненность задачи,
Врастающей в заветы дней,
Зовется жизнию сидячей, –
И по такой, грущу по ней.

Опять знакомостью напева
Пахнут деревья и дома.
Опять направо и налево
Пойдет хозяйничать зима
...
Опять опавшей сердца мышцей
Услышу и вложу в слова,
Как ты ползешь и как дымишься,
Встаешь и строишься, Москва.
...

Первые литературные выступления Пастернака относятся к 1912 году – времени распада школы символистов и зарождения футуризма. Поэт выступил соединительным звеном между боровшимися сторонами. Сохраняя во всех случаях свободу своего поэтического творчества, он тем самым охранял основы своего мировоззрения и эстетики.
Образ «второго рождения» начинает звучать в поэзии Пастернака уже в 1920 году. У поэта появляется как бы новое отношение к действительности. Порой он ощущает себя во власти внешних воздействий, во власти безумных ассоциаций… в смертельной опасности.

О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью – убивают,
Нахлынут горлом и убьют!…

Вторжение действительности в сознание поэта делало ее видимой читателю стихов. Пастернак считал, что искусство подлинно только тогда, когда оно удалено от социальной практики. В той же «Охранной грамоте» он пишет о том, что «искусство – есть запись смещения действительности, производимого чувством», и здесь он в большей степени прав.
Действительность, проходя через душу поэта, начинает светиться, а зачастую вспыхивает таким пламенем истины, которое до сего дня поражает наше воображение.

ГАМЛЕТ
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить – не поле перейти.

Не могу заставить себя обойти вниманием, пожалуй, самое любимое стихотворение. И если я далеко не все рассказала о поэте, то оно само покажет величие его таланта, уникальную образность и великую силу воздействия на читателя.

НА СТРАСТНОЙ

Еще кругом ночная мгла.
Еще так рано в мире,
Что звездам в небе нет числа,
И каждая, как день, светла,
И если бы земля могла,
Она бы Пасху проспала
Под чтение Псалтыри.

Еще кругом ночная мгла.
Такая рань на свете,
Что площадь вечностью легла
От перекрестка до угла,
И до рассвета и тепла
Еще тысячелетье.
Еще земля голым-гола,
И ей ночами не в чем
Раскачивать колокола
И вторить с воли певчим.

И со Страстного четверга
Вплоть до Страстной субботы
Вода буравит берега
И вьет водовороты.

И лес раздет и непокрыт,
И на Страстях Христовых,
Как строй молящихся, стоит
Толпой стволов сосновых.

А в городе, на небольшом
Пространстве, как на сходке,
Деревья смотрят нагишом
В церковные решетки.

И взгляд их ужасом объят.
Понятна их тревога.
Сады выходят из оград,
Колеблется земли уклад:
Они хоронят Бога.

И видят свет у царских врат,
И черный плат, и свечек ряд.
Заплаканные лица –
И вдруг навстречу крестный ход
Выходит с плащаницей,
И две березы у ворот
Должны посторониться.

И шествие обходит двор
По краю тротуара,
И вносит с улицы в притвор
Весну, весенний разговор
И воздух с привкусом просфор
И вешнего угара.

И март разбрасывает снег
На паперти толпе калек,
Как будто вышел человек,
И вынес, и открыл ковчег,
И все до нитки роздал.

И пенье длится до зари,
И, нарыдавшись вдосталь,
Доходят тише изнутри
На пустыри под фонари
Псалтырь или Апостол.

Но в полночь смолкнут тварь и плоть,
Заслышав слух весенний,
Что только-только распогодь –
Смерть можно будет побороть
Усильем Воскресенья.

И хотя в этом году поздняя Пасха, которая будет только первого мая, легко представляются те частые мартовские Пасхи и все, с ними связанное, включенное в метафорический строй и вселенский диапазон этого знакового стихотворения поэта.
Выдающееся поэтическое дарование Бориса Пастернака определило за ним репутацию крупного советского поэта, оказавшего несомненное влияние на советскую и пост советскую русскую литературу.

Татьяна Кайсарова,
сотрудник Центра СМИ МГУ,
член МО СПР

Первая полоса

К 250-летию МГУ

Пресc-служба

Вести МГУ

Поздравляем

Наши выпускники

Конференции

Взгляд на мир

Громкие имена

Новости Москвы

Новости науки

Здоровье

Флюс

На главную страницу