|
№ 11 (4160)
март 2006 |
Рубрику ведет студентка МГУ
Полина Долина
dolpol_1@mail.ru
Слезы
Есть тексты, авторов которых никто не знает. Их редактируют, многократно перепечатывают и незримо подписывают: «слова народные». Этот — один из них.
Ранее утро 8 марта. Я отправился на базар, чтобы купить цветов своим женщинам: жене и дочке. Пока ждал отошедшую продавщицу, заметил стоящего напротив меня старика: плащ фасона 1965 года, штопанный-перештопанный, но чистый. Брюки, такие же старые, но наутюженные. Ботинки, начищенные до зеркального блеска, но настолько ветхие, что один из них перевязан проволокой… Лицо его было лицом обычного старого человека, вот только во взгляде было что непреклонное и гордое. Деда трясло от холода, руки его были синего цвета, но он стоял на ветру и ждал.
Я и сам начал замерзать, а продавщицы все не было. Продолжая рассматривать деда, я догадался, что это измученный бедностью и старостью человек, причем он явно стесняется теперешнего своего положения.
Наконец подошла продавщица.
Дед робким шагом двинулся к ней, я за ним. Он подошел первым, я остался чуть позади.
— Хозяюшка, милая, сколько стоит одна веточка мимозы? — дрожащими от холода губами спросил дед.
— Так, а ну вали атсюдава, алкаш, попрошайничать надумал! Давай вали, а то… — прорычала продавщица.
— Хозяюшка, я не пью вообще! Мне бы одну веточку, сколько она стоит? — тихо настаивал дед.
Я стоял позади, чуть сбоку и видел, что у него на глаза наворачиваются слезы...
— Одна? Да не буду я с тобой возиться, — снова рыкнула продавщица.
— Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, — так же тихо ответил дед.
— Ладно, для тебя, алкаш, 5 рублей ветка, — с какой-то ухмылкой сказала продавщица.
Дед дрожащей рукой вытащил их кармана мелочь:
— Хозяюшка, у меня столько, может, найдешь для меня веточку подешевле?
До сих пор я никогда не видел столько тоски и боли в газах мужчины.
— Найти тебе? Га-га-га, щас я тебе найду, — она нагнулась к корзине и долго в ней ковырялась.
— На, держи, беги к своей алкашке, дари, — дико захохотала эта дура.
В синей от холода руке деда я увидел ветку мимозы, она была сломана посередине. Он пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась пополам… На руку деда упала слеза… Он стоял, держа в руке поломанный цветок, и плакал.
— Слышишь, что же ты делаешь? — начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не заехать продавщице по голове. Она побледнела и даже уменьшилась в росте.
— Дед, а ну подожди, — сказал я, взяв его за руку.
— Сколько стоит твое ведро? Отвечай быстро и внятно! — еле слышно, но очень понятно прошипел я.
— Э… а… ну… я не знаю, — промямлила продавщица.
— Последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро!?
Я кинул под ноги продавщице купюру, вытащил цветы и протянул их деду.
— На, Отец, бери и иди поздравляй свою жену, — сказал я.
Слезы одна за другой покатились по морщинистым щекам. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал… У меня у самого слезы стояли в глазах. Дед мотал головой в знак отказа, а второй рукой прикрывал свою поломанную ветку.
— Хорошо, Отец, пошли вместе, — сказал я и взял деда под руку.
Я нес цветы, дед свою поломанную ветку, шли мы молча. По дороге я потянул его в гастроном, купил торт и бутылку красного вина. У деда хлынули слезы, они текли по его щекам и падали на плащ, губы его дрожали. Больше я на это смотреть не мог. Буквально силой впихнул ему в руки цветы, торт и вино, развернулся, и, вытирая глаза, сделал шаг к выходу.
— Мы… мы… 45 лет вместе… Она заболела… Я не мог ее оставить сегодня без подарка, — тихо сказал дед. — Спасибо тебе…
Я бежал, даже не понимая, куда бегу. Слезы сами текли из моих глаз...
|
