|
№ 8 (4199) |
Женщины у начала Московского университета«Готовься ныне, лира,
Елизавета Петровна, с детства получившая традиционно русское домашнее воспитание среди мамушек и нянюшек из мелких дворян, усвоившая живую русскую речь и обычаи «простонародной старины», «позиционировалась» по отношению к университету как щедрая благодетельница и заботливая «матушка-государыня». В практику уже входил обычай поездок отличившихся учеников в Северную столицу — так были представлены ко двору директором университета Иваном Ивановичем Мелиссино многие воспитанники, в числе которых был будущий герой российской истории князь Григорий Потемкин. Только нездоровье Елизаветы не позволило другой группе университетских учащихся, куда среди прочих входили юные братья Фонвизины, лицезреть императрицу на приеме во дворце. Можно представить себе огорчение «ходоков»… Глубоко «русская душою», любимая дочь Петра была еще и необычайно привлекательна внешне, о чем свидетельствуют дошедшие до нас портреты и отзывы очевидцев. Среди них и любопытный курьез: впечатление, произведенное Елизаветой во время дипломатического приема во дворце на китайского посланника, который не мог удержаться от комплимента: «Смотря на небо в звездную ночь, можно ли сказать, которая звезда блестит больше! Но из числа всех прелестных дам я считаю эту прелестнейшею, и если бы только у нее не были так велики глаза, то никто бы не смог, взглянувши на нее раз, не умереть после этого от любви».
Здесь мы отметим также завидное постоянство в оценке личности Елизаветы со стороны университетской профессуры: Любовь к народу, правда, суд И кроткий дух в Елисавете С хвалой во всем гласятся свете… заметил в своей оде Николай Поповский, профессор Московского университета с 1755 года. А через сто лет, отмечая вековой юбилей alma mater, университетский хор исполнял кантату Верстовского на слова автора единственной в своем роде «Истории императорского московского университета» профессора Степана Шевырева:
В царицах мудрая жена! Здесь для наук лампада света Твоей рукою возжена. Оглядываясь на университетскую историю, ветераны — профессора конца XVIII в. вынуждены были констатировать, что 34-летнее царствование уже другой императрицы — Екатерины Алексеевны — еще более укрепило Московский университет. Он обогатился новыми землями, музеем, минералогическим и зоологическим кабинетами. На пожертвованные государыней средства по плану российского зодчего Матвея Казакова был построен архитектурный шедевр — главное здание университета, а в пожалованный ею же дом на Тверской переместился университетский Благородный пансион для дворянского юношества. Внимание Екатерины к университету окупилось сторицей: вырастало новое поколение грамотных и толковых государственных служащих. Так что вскоре она была вынуждена с удовольствием отметить: «С тех пор, как из университета люди вошли в дела, я стала понимать приходящие бумаги». Среди этих «вошедших в екатерининские государственные дела молодых людей» был и вышеупомянутый Григорий Потемкин, исключенный из университета «за нехождение в классы», да к тому же через некоторое время в результате несчастного случая лишившийся левого глаза. Последнее обстоятельство не помешало государственной карьере этого «умнейшего героя своего времени». И он был не очередным фаворитом Екатерины, но законным супругом, тайно обвенчавшись с нею в 1774 году в Санкт-Петербургском храме св. Сампсония. Всю свою жизнь Потемкин был неутомимым Меценатом в пользу университета. «Женский патронаж» университетской корпорации на самом высоком уровне имел свое продолжение на более низких ступенях общественной иерархии: в свою очередь заботились об оторванных от родительского гнезда учениках университетских гимназий и о студентах сама супруга господина директора, профессорские жены, женщины из обслуживающего персонала в университетском хозяйстве. Однако здесь возникает интересная проблема: что в свою очередь мог дать сам университет российским женщинам, развитию и росту женского общественного движения? С этим вопросом я обратился к специалистам на историческом факультете — научным сотрудникам лаборатории русской культуры, авторам целой серии интереснейших работ Варваре Витальевне Пономаревой и Любови Борисовне Хорошиловой. Вот что мне ответили.
Ведущий: Это интересная мысль. И в чем же тогда состояло отличие университетских педагогических идей от собственно государственных предписаний? В.В. Пономарева: Расхождение наблюдалось по принципиальным вопросам. Например, университетские просветители были убеждены в том, что ребенка нельзя полностью изолировать от родителей, лишать его семейных контактов… Но это явно шло вразрез с общегосударственной политикой того времени, ведь Екатерина Великая, напротив, полагала, что для воспитания «новой породы» людей ребенка нужно оторвать от семьи как можно раньше… И неслучайно в институты благородных девиц принимали совсем маленьких воспитанниц. Л.Б. Хорошилова: Здесь следует подчеркнуть, что именно в пространстве Московского университета и сосредотачивалось публичное обсуждение вопросов воспитания детей, их образования. Но университетские просветители смотрели гораздо дальше, они хорошо понимали, что от образования женщин зависит уровень культуры общества в целом. Поэтому они особенно выделяют среди своих собеседников женщину. Ведущий: Да, но согласитесь, коллеги, что одного только понимания здесь недостаточно, для этого нужны значительные общественные силы, необходимы механизмы приведения их в движение… Л.Б. Хорошилова: Вы совершенно правы, Владислав Васильевич. Но женское образование не такое специализированное, как мужское, оно питается из разных источников.
В 1791 году, уже после ухода издателя Новикова, в университетской типографии выходил первый настоящий ежемесячный, как мы бы сказали с вами, «глянцевый журнал» для дам, посвященный модам и модному повседневному обиходу — «Магазин Аглинских, Французских и Немецких новых мод». Круг тем, которые поднимались университетскими авторами, невероятно широк: здесь и «Письма о Берлине», «О зимних увеселениях в Лондоне», «Дамские мебели в древнейшие и средние времена», «Модное наставление одной светской дамы своей приятельнице, живущей в деревне», «Об образе жизни, платье и увеселениях голландцев», рассказы о театре разных стран и времен, опере, балете, кабриолетах и прочих экипажах «новейшего вкуса», и даже о «новоизобретенной машине для стирки белья» и т. п. Эти публикации, обращенные к широкой образованной аудитории, были новаторскими для своего времени. Поэтому трудно переоценить те работы в этой области, которые выполнял университет целенаправленно, в качестве широкой программы. Ведущий: Но вернемся, коллеги, к только что вскользь упомянутому Николаю Ивановичу Новикову. В чем же состояли, по-вашему, идейные и практические подвиги этого «рыцаря без страха и упрека» на ниве женского просвещения? В.В. Пономарева: Ну, как вам сказать… Новиков и его сподвижники прекрасно понимали, что только посредством изменения семьи может измениться общество, подчеркивали значение семьи в воспитании человека. По словам писателя середины XIX века Михаила Лонгинова, «Новиков чрезвычайно высоко ценил влияние женщин на образование людских умов и сердец; он говорил: “грамотная мать и в игрушку будет давать своему дитяти книги, а таким образом и мы пойдем вперед с молоком, а не с сединами”. Поэтому он был всегда покровителем всякой женщины, занимавшейся чтением русских книг, во время своей издательской деятельности с особенной охотой печатал литературные труды женщин и входил в письменные сношения с теми дамами и девицами, которые сами занимались словесностью и науками».
В.В. Пономарева: Прежде всего, это первый литературный журнал, адресованный напрямую к женщинам: «Модное ежемесячное издание или Библиотека для Дамского туалета». Название журнала, скорее, было выбрано для привлечения внимания, ведь на самом деле журнал носил литературный характер, «модного» там было только картинки. Помимо стихов, здесь публиковались повести, приключения, отрывки из Камоэнса, Гесснера, Овидия, басни Лафонтена, стихи Сумарокова, мифологические истории во множестве… Л.Б. Хорошилова: Напомню, что Новиков также издавал и «Городскую и Деревенскую библиотеку», ежемесячное издание. Причем он стремился к наибольшей дешевизне, а значит, доступности своих журналов. В книжках «Библиотеки» содержится множество небольших повестей на любовную тематику, явно рассчитанных на очень молодых людей. В.В. Пономарева: У него издавалось и знаменитое «Детское чтение для сердца и разума» — первый русский журнал, предназначенный для семейного чтения. Он был рассчитан на то, чтобы объединять семью, пропагандировать просвещение, его читали вслух для переживания сходных чувств, вырабатывалась привычка к обсуждению прочитанного, размышлению над ним. Стимулировалась настоящая умственная работа. Да, новиковские журналы стали необходимым педагогическим пособием для русской женщины как хранительницы домашнего очага и воспитательницы своих детей. Ведущий: Поистине так, а что касается «Детского чтения», то оно было адресовано и непосредственно маленьким читателям, причем не одного поколения… Уже в XIX веке им будет зачитываться ребенок Пушкин… А рассказ «О некотором ядовитом дереве, находящемся на острове Яве, в Ост-Индии» прорастет потом в творчестве поэта знаменитым «Анчаром». Кстати, в связи с этим же новиковским изданием мне припоминается и эпизод из детских воспоминаний Сергея Тимофеевича Аксакова. Приведу его по памяти. Он пишет, что как-то раз, некто из взрослых, услышав о его любви к чтению, подарил ему книжку «Детского чтения» Новикова… «Я так обрадовался, — пишет Аксаков, — что чуть ли не со слезами бросился на шею своему дарителю. А затем, не помня себя, пустился вприпрыжку домой… Через сени пробрался в детскую, в свою кроватку, только там развернул свое сокровище и вмиг забыл все меня окружающее… Эта книга произвела в моем уме совершенный переворот...» И так далее в том же духе. Несомненно, что подобные «новиковские» издания для детей и женщин поднимали значение семьи и просвещенной женщины — хранительницы домашнего очага на новую социальную ступень. Л.Б. Хорошилова: Мне кажется, что женская тема в ту эпоху на самом деле звучит даже глубже, чем мы с вами сейчас стремимся сформулировать. Ведь для людей того круга женщина — не просто жена, мать детей, но и друг, собеседник. Они ищут в ней понимания. В женском быту книга становится более привычным предметом, появляется новое для России понятие — «женская библиотека». Собственно, такие направления, как сентиментализм и романтизм, немыслимы без женского участия. В.В. Пономарева: Не стоит забывать, что идеи просвещения и воспитания женщин буквально культивировались университетскими масонами, а это были не только немецкие профессора, но и русские дворяне, среди них даже сам куратор и поэт Михаил Матвеевич Херасков. Его супруга — сочинительница, хозяйка салона, воспитательница молодежи — подавала пример другим женщинам.
Л.Б. Хорошилова: Но просвещенческая эстафета была подхвачена другими. И вот уже Николай Карамзин обращается к своей аудитории: «Любезные читатели, любезные читательницы!» А уже в начале XIX века в многочисленных журналах, выходивших в университетском издательстве, таких как, например, «Вестник Европы» и «Аглая», появлялись сочинения, адресованные женщинам, и более того, — написанные женщинами, которые с удовольствием публиковались редакторами журналов. В.В. Пономарева: Да, женщины на рубеже XVIII–XIX веков зачитывались Карамзиным, плакали вместе с его «бедной Лизой». И, конечно, сами были не прочь испробовать свои силы… Возьмем, например, выходивший в университетской типографии литературный журнал «Приятное и полезное препровождение времени». Преодолевая критику «разборчивых» редакторов, здесь публиковали свои переводы стихотворений и повестей, собственные небольшие сочинения Мария Боске, Наталья Кологривова, сестры Магницкие, княжна Оболенская, Елизавета Титова, Анна Турчанинова, Александра Хвостова, княжна Александра Шаликова, княжна Щербатова... Ведущий: Как приятно осознавать, что эти прекрасные женские имена сохранились для потомства благодаря типографии Московского университета! Но, все же, дорогие коллеги, мне бы хотелось помянуть в связи с сегодняшней беседой и других наших россиянок тех далеких времен, которые не попали на страницы модных журналов по той простой причине, что и не читали их вовсе, может быть, даже потому, что были неграмотны. Это были крепостные крестьянки, вскармливавшие и лелеявшие барских детей, напевавшие им колыбельные песни, прививавшие им с младенчества народную силу и сметку, добрые человеческие чувства. Их имена до нас не дошли… Но память о них неразрывна с образом родившейся еще в середине XVIII века няни нашего великого национального поэта, с этим вырвавшимся со дна души: «Подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя!» На их крестьянском молоке и замешаны стяжавшие славу любимому Отечеству и гордые своим дворянством воспитанники Университетского Благородного пансиона.
Я искренне благодарю моих сегодняшних замечательных собеседниц, поздравляю их с женским праздником и заодно сообщаю нашим дорогим читателям, что Варвара Витальевна и Любовь Борисовна только что написали увлекательную книгу по истории женского воспитания и образования в России с момента открытия Смольного института благородных девиц (1784 г.) до получения женщинами права учиться в университетах (начало XX в.). Авторы знакомят читателей с лучшими образцами женских учебных заведений, соединивших европейский просветительский опыт с русской национальной традицией. В книге убедительно показано, что подлинное образование неотделимо от воспитания женщины «новой» культуры, приходящей на смену традиции. Ну, а проходящая в наше время перестройка образования, расширение участия женщин в политике, экономике и, наконец, в бизнесе, изменение статуса семьи, демографическая ситуация в стране — все это делает выходящее сегодня на суд читателя историко-культурное исследование весьма актуальным. Еще раз сердечное вам спасибо, дорогие коллеги, за ваш труд и — до новых встреч на страницах «Московского университета»!
Беседу вел Владислав Ремарчук, |
||||||||||||||||||||||||
