|
№33 (4264)
ноябрь 2008 |
Энтузиаст науки.
К 125-летию со дня рождения академика А.Е. Ферсмана
Восьмого ноября исполнилось 125 лет со дня рождения одного из самых ярких выпускников Московского университета — Александра Евгеньевича Ферсмана.
|
А.Е. Ферсман
|
А.Е. Ферсман (1883–1945) был любимым учеником и другом В.И. Вернадского. Каждому из них другой казался недостижимо талантливее его самого. В.И. Вернадский спокойно занимался биогеохимией, оставив зарождающуюся геохимию в надежных руках своего ученика.
После окончания университета в 1907 г. А.Е. Ферсман был направлен на стажировку в Европу. Он посетил множество месторождений, в том числе знаменитые разнообразием минералов пегматиты острова Эльба. Эти своеобразные геологические тела, продукты застывания последних порций магматических расплавов, впоследствии Ферсман исследовал на Урале, в Сибири и других районах Союза и написал о них фундаментальный труд. В Гейдельберге А.Е. Ферсман учился у великого кристаллографа Виктора Гольдшмидта. Заметив у юноши эстетическое чувство, Гольдшмидт предложил ему создать совместный труд об алмазах и предоставил для гониометрических измерений богатую коллекцию. А.Е. Ферсман проявил здесь редкое для начинающего ученого качество — чрезвычайную скрупулезность. Замерив сотни кристаллов, он зарисовал под микроскопом грани большинства из них. Монография издана в 1911 г. в Германии с искусными иллюстрациями ее русского соавтора. А за год до того вышла в свет столь же тщательно сделанная работа Ферсмана о неказистых глинистых минералах палыгорскитах.
По возвращении в Россию А.Е. Ферсман принял участие в организации Московского городского народного университета имени А.Л. Шанявского, где создал кафедру минералогии и куда передал свои коллекции, которые собирал с шестилетнего возраста. А в 1912 г. прочел там первый в мире курс геохимии.
Редким сочетанием размаха и скрупулезности отличалась вся дальнейшая научная деятельность Ферсмана. Работая с 1912 г. в Минералогическом музее Академии наук, А.Е. Ферсман объездил Урал и Сибирь для пополнения своих коллекций. Полный и очень подвижный, он шутил: «Будучи создан природой в форме шарообразного тела, я должен постоянно катиться».
С самого основания журнала «Природа» в том же 1912 г, А.Е. Ферсман начал печатать в нем научно-популярные статьи по минералогии и геохимии, которыми увлекались читатели. До конца жизни он оставался редактором и автором журнала.
А в годы Первой мировой войны он принял участие в организации Комиссии по естественным производительным силам России (КЕПС) в качестве ученого секретаря. Он совершил несколько поездок по России, результатом которых были публикации о различных полезных ископаемых.
Неудивительно, что на первой после Октябрьской революции сессии Академии наук (1919 г.) в возрасте 36 лет А.Е. Ферсман был избран академиком.
В 1918 г., основываясь на опыте своей работы в КЕПС, А.Е. Ферсман выступил со статьей «О необходимости научного института хозяйственного изучения России». В том же году он был приглашен в Петроград читать минералогию на Высших географических курсах, которые вскоре были преобразованы в Географический институт. С 1920 г. Ферсман стал его ректором, а в 1920–21 учебном году прочел там курс геохимии. Проректором института был член Географического общества Я.С. Эдельштейн, и вместе они из года в год отстаивали самостоятельность Географического института. В ту пору география считалась не наукой со своей методологией и задачами, а лишь вспомогательным учебным предметом. После слияния Географического института с Петроградским университетом А.Е. Ферсман стал деканом одного из первых в стране географических факультетов университета (в 1925 г. было организовано несколько таких факультетов). Отмечая 70-летний юбилей географического факультета, мы должны помнить, что у истоков географии как университетской науки стоял и А.Е. Ферсман.
В 1920 г. начался самый героический период деятельности А.Е. Ферсмана. Как только Мурманский север был освобожден от интервентов, в мае 1920 г. туда была направлена специальная комиссия, в которую входили и геологи: А.Е. Ферсман и президент Академии наук А.П. Карпинский. Выйдя на станции Имандра в Хибинских горах, ученые сразу обнаружили большое количество неизвестных минералов. Это так заинтересовало Ферсмана, посетившего множество музеев мира и знавшего их коллекции, что уже осенью он организовал в Хибины экскурсию и убедился, что обычных минералов вроде кварца, полевых шпатов или кальцита там нет, а редкие соединения встречаются на каждом шагу. В 1921 г. он уже снарядил туда длительную экспедицию. Географические карты для Кольского полуострова еще не были составлены. Три месяца в заполярной глуши без карт и какой бы то ни было связи с внешним миром. Три месяца напряженной работы среди скал. На самой высокой горе Хибин Кукисвумчорр они нашли глыбы апатита, но на обратном пути попали в непогоду и заблудились. Только в 1923 году удалось вторично найти это место и точно его зафиксировать. Это было ставшее теперь знаменитым Хибинское месторождение апатита. Каждое лето с 1921 по 1926 г. А.Е. Ферсман со своими спутниками, число которых год от года росло, исследовал Хибины. Но лишь в 1926 г., обратившись к Кирову, он получил наконец поддержку правительства, и на открытых им месторождениях началось строительство. В результате экспедиций 1930–32 годов вдобавок к апатитам было открыто и месторождение никеля.
А.Е. Ферсман добивается строительства гидроэлектростанции на р. Нива, которым руководил в 1936 г. Африканда, Хибиногорск (с 1934 г. Кировск), Мончегорск, Печенга… Вряд ли можно назвать другого ученого, по результатам работ которого было построено столько городов. А разъезд Белый превратился в город Апатиты — торговый центр полуострова и научный центр всей страны. Он возник на основе созданной Ферсманом научной базы.
Уже в 1925 г. А.Е. Ферсман возглавил экспедицию в сердце Каракумов, где по его предположениям должно было быть месторождение самородной серы. Через несколько лет в Каракумах строят серный завод. Его предсказания об открытии новых месторождений как правило подтверждались дальнейшими исследованиями, ускоряли промышленное освоение районов. Карамазар (1931, 1932 и 1933 гг.) и Кызылкум (1932–34), Южный Урал (1933–36), Памир (1934), Кавказ (1937, 1939). Ярый сторонник аэрологических методов в геологии, в 1927–1934 гг. Ферсман — первый директор Института аэрофотосъемки. В то же время в 1930 г. он организовал в системе АН СССР Минералого-геохимический институт, с 1932 г. названный Институтом геохимии, минералогии и кристаллографии имени М.В. Ломоносова — нынешний ИГЕМ — и руководил им по 1939 год. За предвоенные годы им написаны главные научные труды: «Геохимия», «Пегматиты», «Полезные ископаемые Кольского полуострова». Последняя книга была закончена уже в начале войны, и за нее в 1942 г. была присуждена Сталинская премия I степени.
|
В.И. Вернадский и А.Е. Ферсман
|
Следует отметить, что здоровье у него было очень неважное: врожденный порок сердца сочетался с приобретенной в детстве хронической болезнью печени. Это надолго выводило его из строя. И в начале выздоровления, когда хотелось работать, а сил еще не было, он брался за перо и писал блестящие научно-популярные очерки. В одну из таких болезней была написана «Занимательная минералогия», вышедшая в свет в 1928 г. Ученый получал множество писем от читателей и отвечал всем. С некоторыми он переписывался много лет, брал их в несложные экспедиции. Сейчас опубликовано много книг, написанных выпускниками геологических факультетов 1950–60-х годов. И авторы воспоминаний признаются, что в геологию привели их книги Ферсмана.
За предвоенные годы деятельность А.Е. Ферсмана была признана не только дома (Ленинская премия 1929 г.), но и за рубежом: он член Германского общества по изучению Земли и Германского географического общества (1928); почетный член Минералогического общества Великобритании и Ирландии (1934); член Американского минералогического общества (1937); а в 1936 г. награжден медалью Бельгийского университета за работы по геохимии.
И вдруг начинаются газетные нападки. Разговор об апатите зашел в 1921 году, а разработки начались после 1929-го? Скрывал открытие от Советской власти! Уважаем учеными за рубежом? Не продал ли туда свои открытия? Отдававший всего себя стране, А.Е. Ферсман очень остро переживал эти обвинения.
Грянул 1941 год. Война поставила перед геологами новые широкие задачи. В первые дни войны группа ученых во главе с А.Е. Ферсманом составила сводку стратегического сырья зарубежных стран. В 1942–44 гг. вышел в свет ряд публицистических брошюр и научно-популярных книг А.Е. Ферсмана. В газетах печатались очерки «Урал — сокровищница Советского Союза», изданные позже отдельной книгой. После трех месяцев работы в глубоком тылу по эвакуации Академии наук в январе 1942 г. А.Е. Ферсман вернулся в Москву, где прочел бойцам лекцию о стратегическом сырье. В.А. Варсанофьева опубликовала письмо одного из слушателей этой лекции: «18 марта — счастливый день. Все бойцы и командиры собрались в клубе. На кафедру поднимается широкоплечий с хорошей улыбкой и взглядом А.Е. Ферсман… Так просто, доходчиво рассказывал тов. Ферсман о нашем богатстве и силе, полном разгроме гитлеровцев, Гитлера. Каждая фраза, высказанная тов. Ферсманом, стреляла…»
В декабре 1942 г. А.Е. Ферсман тяжело заболел и более или менее поправился только в 1944-ом. Его шестидесятилетие (8 ноября 1943 г.) пришлось на время болезни. Он был награжден орденом Красного Знамени. Лондонское геологическое общество наградило его медалью имени Волластона, которая считается знаком высшего признания заслуг в этой области. Вот что писал в своем приветствии директор Лондонского геологического комитета и музея Э.Б. Бейли: «Мы восхищаемся Вашей энергией и умением в деле исследования различных аспектов геохимии, многие из которых тесно связаны с увеличением минеральных ресурсов Ввашей замечательной страны. Естественно, что мы испытываем особое удовольствие, отмечая Ваши заслуги в тот момент, когда все наши сердца трепещут при виде того, что совершают Ваши храбрые соотечественники ради обороны своей родины и свободы всего мира».
Как всегда, начиная выздоравливать, Александр Евгеньевич взялся за перо. Родились «Воспоминания о камне», план и главы «Занимательной геохимии»; начал он работать и над «Очерками по минералогии и геохимии» и «Путешествиями за камнем», для чего собрал все свои научно-популярные работы. А чуть стало лучше, А.Е. Ферсман поехал на любимый Кольский полуостров. Там увидел он кипение стройки, подходящее к концу восстановление Мурманска. Увидел развалины горячо любимой научной станции Тиетты («тиетта» — «наука» на языке местного народа саами). С ней сгорели многие книги и документы, в том числе его дипломы и часть писем.
Шестого января 1945 года умер В.И. Вернадский. Смерть эта потрясла Ферсмана. В апреле его здоровье опять надломилось. 25 мая 1945 года А.Е. Ферсмана не стало.
Теперь, спустя больше 60 лет после смерти А.Е. Ферсмана, и минералогия, и геохимия ушли далеко вперед. Многие идеи, впервые высказанные Ферсманом, кажутся тривиальными. Другие — уточнены, и мы обращаемся за ними к другим авторам. Научно-популярные книги А.Е. Ферсмана требуют комментариев и дополнений. Но яркость и увлеченность, с какой они написаны, если их переиздать, призовут в науку новых юных энтузиастов. А скрупулезно собранный им фактический материал уникален и бессмертен как бессмертна геохимия, одним из главных основателей которой являлся А.Е. Ферсман.
М.Е. Раменская,
географический факультет
Юбилей профессора И.М. Фильштинского
|
И.М. Фильштинский
|
Десятого октября в ИСАА МГУ состоялось празднование 90-летия замечательного востоковеда, специалиста по средневековой арабо-мусульманской истории и литературе профессора Исаака Моисеевича Фильштинского. В торжествах, посвященных этому событию, приняли участие не только коллеги юбиляра по ИСАА, но и его многочисленные ученики, работающие в других востоковедческих учреждениях. Они преподнесли своему другу и учителю посвященный ему сборник статей под красноречивым названием «Восхваление: Исааку Моисеевичу Фильштинскому посвящается…», а руководство университета вручило ему наградной знак «Почетного работника высшего профессионального образования РФ».
В Московском университете звезда И.М. Фильштинского воссияла дважды. В начале 60-х годов, когда в Институте восточных языков МГУ сложилась модель комплексной подготовки арабистов, появилась необходимость поиска энциклопедически образованного специалиста, обладающего знаниями как в лингвистике и литературоведении, так и в истории и культуре арабского мира. Именно тогда в старый дом на Моховой пришел И.М. Фильштинский, человек, уже имевший немалый опыт преподавания в Военном институте иностранных языков (ВИИЯ), работы с арабскими текстами, опубликовавший к тому времени перевод третьего тома хроники Абд ар-Рахмана ал-Джабарти, чей труд считался вершиной арабо-османской летописной традиции. Кроме того, Исаак Моисеевич уже поработал в качестве библиографа Всесоюзной библиотеки иностранной литературы и серьезно увлекался историей арабской средневековой словесности и учености.
На протяжении почти десяти лет, начиная с 1963 г., доцент И.М. Фильштинский совмещал преподавание на кафедре арабской филологии ИВЯ с исследовательской деятельностью в стенах Института востоковедения АН СССР. Его плодотворные изыскания в сфере типологии восточных литератур оказались очень полезными для студентов, осваивавших премудрости арабской литературной традиции. Опыт же, накопленный при изучении культурного наследия средневекового арабского мира, вылился в создание институтского курса по исламоведению, но чтение его продолжалось недолго. Однако и много лет спустя студенты разных поколений охотно пользовались уцелевшими конспектами прочитанных им лекций.
К сожалению, в 1974 г. пребывание И.М. Фильштинского в ИВЯ прервалось. Сегодня уже не надо скрывать, что главной причиной увольнения столь плодотворно работавшего преподавателя стала его критическая позиция в отношении чехословацких событий. Стало ясно, что человек, шесть лет отсидевший в сталинских лагерях за «антисоветскую пропаганду» (с 1949 по 1955 гг.), так и не встал «на путь исправления». Изгнание ученого совпало по времени с реорганизацией ИВЯ, в ходе которой была предрешена судьба и его ректора А.А. Ковалева. Однако наработки, сделанные Исааком Моисеевичем во время преподавания в институте, вскоре вылились в серию монографий и публикаций по истории средневековой арабской литературы. Из-под пера И.М. Фильштинского вышли ставшие классическими «История арабской литературы V–нач. X вв.» и «История арабской литературы X–XVIII века», а также большое количество переводов произведений народной арабской литературы.
Только в начале 1990-х гг. на волне демократических преобразований во всем МГУ, в том числе и в Институте стран Азии и Африки, стало возможным возвращение изгнанника к активной педагогической деятельности. На этот раз инициаторами его приглашения стали историки. После кончины замечательного арабиста Л.Н. Котлова, возглавлявшего ряд лет кафедру истории стран Ближнего и Среднего Востока, институт остро нуждался в специалисте, который мог бы читать одновременно лекции по истории арабских стран и по общественной мысли в данном регионе. В Москве тех лет было трудно найти лучшую кандидатуру, чем Исаак Моисеевич. Так, в 1992 г. он был вновь принят в институт в качестве доцента, но теперь уже кафедры истории стран Ближнего и Среднего Востока.
Спустя два года ее коллектив высказался за перевод Исаака Моисеевича на должность профессора. Все присутствовавшие на заседании кафедры проявили в этом вопросе полное единодушие, однако это был лишь первый шаг к профессорскому званию. Вторым и решающим шагом стало получение степени доктора исторических наук. Основанием для ее присуждения явился доклад, обобщивший результаты многолетних исследований автора в области истории арабо-мусульманской культуры.
Все последующие годы профессор И.М. Фильштинский сохраняет живую связь со студенческой аудиторией, которая отвечает своему любимому учителю искренним интересом и глубоким уважением. Студенты стараются не пропускать ни одной его лекции, тщательно готовятся к экзамену по курсу, который он читает. А ведь список вопросов с каждым годом становится все длиннее. Давно уже превзойден классический перечень, составленный одним из лучших знатоков средневековой арабо-мусульманской истории Л.И. Надирадзе. Если у него в этот список входило около 200 пунктов, то в новом варианте И.М. Фильштинского, по свидетельству студентов последних лет, их около 280. И хотя описанная ситуация наводит на мысль об исключительно суровом педагоге, на самом же деле профессор полон доброжелательности и терпимости ко всем своим слушателям — и блестящим, и «середнячкам».
Краеугольным камнем учебного процесса является написание учебников — работа кропотливая и трудная. Учебные пособия, на которых воспитывались поколения «ивяшников» и «иссашников», вышли в свет в середине ХХ века и потому далеко не во всем отвечают современному состоянию арабистической науки. Об этом много и с горечью говорилось на заседаниях кафедры, пока Исаак Моисеевич не взял на себя труд создать масштабное историческое полотно, посвященное «классическому» периоду истории арабского халифата. Книга имела большой успех не только у студентов, но и у широкой читательской аудитории, выдержав несколько переизданий. Это обстоятельство, очевидно, вдохновило автора на продолжение работы, которая сегодня обрела черты трехтомника. Монографии, посвященные эпохе Омейядов и Аббасидов («Халифат под властью династий Омейядов (661–750)» и «История арабов и Халифата (750–1517)»), стали настольными книгами для нынешних студентов. А сегодня завершается работа над книгой о возникновении и ранней истории ислама.
Исаак Моисеевич сочетает в своем многогранном научном творчестве и педагогической деятельности источниковедческие, культурологические и литературоведческие изыскания. В одном из интервью он сказал: «Всю жизнь я интересовался людьми. В первую очередь людьми, а уже потом проблемами и концепциями». Это нашло отражение в его работах, наполненных живыми образами людей далеко прошлого, что делает труды автора интересными не только для специалистов, но и для широкой читательской аудитории.
Коллеги и ученики
|
