|
№
4 (4024) |
Сегодня мы подводим итоги новогоднего конкурса, объявленного в середине декабря. Надеемся, что этот пример вдохновит студентов и аспирантов МГУ на участие в наших будущих конкурсах.Рождественская сказка по мотивам МГУИспытывая одновременно волнующее чувство предвкушения и давящее – отложенного на маньяна(1) дела, Кирилл взял в руки томик Борхенеды. Сейчас, в период сессии, особенно остро хотелось читать именно художественную, стилистика и темы которой, ну минимум, блистали на фоне текстов учебников. Тут не возникало вопроса, кто же это написал и желания лично встретиться с автором, чтобы пытливо заглянуть в его глаза, осанкой выражая недоумение. Замысловатые тропинки рассказа уводили все дальше, мир самоустранился, пресловутое несделанное дело сгрудилось на столе, потенциал оценки последовательно стремился к «ушел довольный», уже вытанцовывалась перспектива вообще «не уйти», но все это, как и было сказано, прикинулось шлангом и нырнуло в туман. Великолепный Борхенеда опять летел, наевшись кактусов, куда-то во времена викингов и ведал об одном из них, таком же немытом, толстом, бородатом и пропахшем рыбой пирате, как и все остальные «балласты драккаров». Войско героев получило на орехи в Южной Англии – Age of Halyavas(2) подходил(а) к концу – и трое отпущенных в назидание возвращались на плоту домой. Добычи – ноль, долгов – полный шлем, а День рождения Одина(3) еще никто не отменял. Светловолоска с косой топором хоть ничего плохого и не скажет – не таковы спутницы суровых северных воинов, но хорошего не скажет равно, зато подумает много. Хоть и про викингов было, Кирилл ощутил явное «дежа вю», особенно когда дошел до того места, где красавцы, ступив на родную землю, тут же пропили последние штаны от горя и избытка чувств вообще. Пороховой погреб черных мыслей взорвался в бригантине чтения, дым накрыл обломки. Катя, Катерина, ну неужели же ты останешься без подарка? А денег на него нет, не то чтобы в природе (там-то их присутствует в избытке), однако успешное включение в их круговорот у Кирилла пока затягивалось. Конечно, прагматичные романтики (романтические прагматики?) купили подарки заранее или хотя бы, ресурсы отложили на них, не говоря уже о людях-пароходах, ледоколах жизни. Тут они отрываются от чтения и удаляются лидерской поступью. Кирилл боялся пароходов, потому что иногда завидовал. Глобально – Боже упаси(!), но в условиях напряженной любовной бомбардировки подарок сделать хотелось. Планы один – другого сумасшедшее – как полезут в голову! Причем, по кровожадности замыслов борхенедовский герой Кириллу проиграл (а он и хотел-то всего сжечь несколько финских деревень, нанять воинов, захватить неожиданно Париж, развернуть наступление на Берлин с нанесением дополнительных ударов по Севилье и Риму, отвлекающим маневром летучего отряда потрепать бедненький Лондон, в перспективе выйти на линию Полярный Урал-Кавказ с созданием плацдарма для наступления на Китай, завалив свою валькирию наборами подарков из рабов, земель, товаров и кораблей). Можно было, конечно, посмотреть немного влажным оком в пустоту да и выдать стих влюбленный, и картинку нарисовать. Силы на это имелись. Было «но». Для правильного понимания искусства, думалось Кириллу, нужен если не корабль с пленными индейцами, то хотя бы маечка руб. на 600 (тут нас покидают дети пароходов и иже, тратящие столько на завтрак). Был мат. Мат стоял настоящий, безвыходный. Обнажай бицепс – не обнажай(4). Мираж Борхенеды расплющился прессом образов непонимающих глаз и обиды на милом личике. Жалея его, обнулилась часовая цифирь. Растянувшись на ложе, бывшем прекрасном в те времена, когда на нем спал тот самый, мифический первый житель ГЗ (призрак которого до сих пор грызет трубы, ломает сантехнику и просто стонет где-то за стеной), Кирилл решил заснуть. Много снилось ему, и удивительно красочными были сны эти (по количеству и насыщенности цветов близки были они к современному монитору). Сначала танцевали, выпадая из контекста, какие-то грибы, ну а потом начался и собственно супец… Был он королем-магом, вел сотни войн, разбитых на тысячи сражений, летел к небу рев раненых боевых слонов. И побеждены были воители Севера, философски склонились мистики Востока, обуздана сила колдунов Юга, а торговцы Запада пришли с поклоном сами, прозорливо уловив направление ветра (и пытались ведь еще доказать, что так с самого начала все задумали). И со всех земель приходили они, несшие тяжелые молоты, волшебные перья, лестницы, драгоценные камни и зачем-то плееры, в которых хрипло, по-настоящему-мужски звучали песни особо политических, заточенных в Останкинскую телебашню(5). Покорные слову Кирилла, начали они воздвижение дивного дворца, в котором железо и дерево смешивались с магией, и никто уже не мог сказать, где кончается то, что трезвый мехматянин описать может (технология), с тем, что он примет за первоянварьскую «белку» (волшебство). Старая пирамида-пепелац(6) была снесена, а на месте ее вознеслась легкая зимняя ель, усыпанная инеем алмазов. Верхнюю пимпочку Кирилл решил оставить – в приближении это оказался стилизованный Ректор, почему-то с баяном. Спорили. Победил Ректор, которому вручили щит и меч, а также полный комплект военно-магического снаряжения – мечту фаната «Ночей Невервинтера»(7). Дали и коня. Чертоги так и остались университетом. Добавилось лишь служб обеспечения. Как мера исключительно жестокая, дискуссионная, тоталитарная, рассматривалась возможность излечения сантехников от любви к «зеленому змию». Сантехники плакали и молились, но пощады не получили. Парашюты вместо лифтов (для желающих) – еще один зыбкий, но прекрасный шаг. Да, и еще: те, кто лифтует до 3 и 4, были переселены на 1, что уберегало их от потенциальной перенагрузки и, как следствия ее, гибели в случае поломки лифта, а жителей этажей повыше – от ежедневных стрессов(8). Много еще можно было поменять, многое и поменялось, но пока Кирилл не нырял с головой в реформы – вскорости ожидался прилет Феи, и распыляться было нельзя. Ведь вся эта кутерьма и заварилась только для того, чтобы в короткие сроки подготовить достойный презент новогодний. Поэтому туалетов, например, сделали очень мало – по одному на 10 комнат, пришлось их (комнаты, комнаты – не туалеты) превратить в 1, сломав перегородки. Это потребовало дополнительных заклинаний увеличения внутреннего объема, но Кирилл решил не скупиться – Новый год все-таки.
Толпа, собравшаяся на открытие, была внушительной. Кидали шапки, кричали «ура!», лепили снежных голых женщин (студенты, что возьмешь), играли в снежки, просто обкидывали (но по-доброму) амнистированных останкинских политических, которые организовали оппозиционные партии и митинговали за оградой. Пиво было в специальных фонтанах, но, как солдаты Бородина(9) перед боем, многие в такой день пили соки. Все ждали прилета Феи на волшебной колеснице оригинальной конструкции (в зависимости от настроения владелицы она сама превращалась в ступу с рулевой метлой). Подразумевалось, что Фея будет Снегурочкой, а Кирилл – Дедом Морозом. Подарков (больная кириллова мозоль) на этот раз заготовили на всех в избытке. Публика уже пятнадцатый раз позвала Деда Мороза, но он прятался в засаде, ожидая Снегурочку, которая все не появлялась. Вязкая тревога зашевелилась в груди, мешая дышать. Неужели что-то произошло? «Дедушка Мороз! Дедушка Мороз! Дедушка Мороз!» – кричали гости, как по указке, хотя в тоталитарной монархии Кирилла (форма правления, выбранная, в общем-то, от фонаря, назло другим, себя не оправдавшим) царила полная свобода (даже несколько). Конечно, медалисты академии КСБ(10) дежурили в толпе, но их вмешательство не требуется, тешил себя герой. «Дедушка Мороз! Дедушка Мороз! Дедушка! Мороооз! Мать твою! (так-с, плохонько гэбисты работают), Морооз! Кирилл! Кирилл! Кирииилл! КИРИИИИИИЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!» Внезапно распахнувшиеся створки глаз самим фактом этого действия показали – сон, всего лишь сон, хотя классный сонец, не часто такие бывают. Можно даже записать на память. Теперь уже настоящий призыв «Кирилл!», сопровожденный быстрым стуком в дверь, указал на причину как пробуждения, так и, возможно, завершающего поворота событий грезы. Фея все же прилетела. Но чудо-елки не было. Иду, иду – настраиваться на веселый лад не пришлось – Фея на то и Фея, что всегда вызывала ощущение радости и смерть тяжелых мыслей. «Подарок все равно будет!» – пришла утешающая мысль. Встреченная чуть ироничной улыбкой, быстрая Катя пролетела к окну, тараторя нечто вроде «Иду, смотрю... никто ничего понять не может... полно народу... Пиарщики совсем распустились... Иди сюда, посмотри, соня!» Кирилл, мало что со сна поняв, конформистски взглянул в окно. Еще раз посмотрел. Присмотрелся. Не поверил. «Пойдем на улицу, там такой вид!» – Катя подошла к шкафу, достала два парашюта, протянула один Кириллу, прицепила свой, и, распахнув окно, сиганула. «С Новым годом, милая!» – одевая парашют, думал Кирилл. «Что же теперь будет-то, а? Не выгонят, надеюсь». Ветер подхватил его, развернул к алмазной ели, Ректор на которой отсалютовал Кириллу мечом. Евгений Рудинский
(1) По-испански – «завтра, в будущем», т.е никогда.
|
