Газета "Московский Университет"

Работа Высшей школы инновационного бизнеса МГУ

Декан химического факультета В.В. Лунин, президент ОАО НК «РуссНефть» М.С. Гуцериев, ректор МГУ В.А. Садовничий, декан ВШИБ Д.Г. Кощуг, декан геологического факультета Д.Ю. Пущаровский, декан ФГУ А.В. Сурин и студенты ВШИБ

Россия занимает одно из ведущих мест в мире по запасам и экспорту газа и нефти. Однако речь о другом. Все более актуальной становится необходимость разведки новых месторождений, снижения потерь сырья при разработке старых, потребность экспорта готовой продукции, а не сырья. Бесспорно, нефтегазовый сектор нуждается в новых методах, способах разработки, добычи сырья, производства продукции. Велика потребность и в грамотных управленцах, руководителях, учитывающих не только экономические, но и экологические последствия, долгосрочные перспективы. Первым шагом в данном направлении явилось открытие различными нефтяными компаниями собственных научно-технических, научно-производственных центров.

Глубокое понимание необходимости поддержки талантливой молодежи, соответствия сотрудников крайне высоким требованиям, которые предъявляет XXI век, продемонстрировала ОАО НК «РуссНефть». Высшая школа инновационного бизнеса (факультет, корпоративный университет) является результатом перспективного сотрудничества МГУ им. М.В. Ломоносова и ОАО НК «РуссНефть». Два года обучения (платного), работа на базовых предприятиях и в научно-технических центрах ОАО НК «РуссНефть», диплом магистра образца МГУ — вот то, с чем предстоит «столкнуться» человеку, успешно прошедшему вступительные испытания и выдержавшему обучение. Перспективно? Бесспорно. Поэтому многим будет интересно узнать не только об истории создания, специфике обучения, реализации планов высшей школы. Поговорим с деканом данного факультета профессором Дмитрием Гурьевичем Кощугом.

— Приказ о создании школы был подписан еще 4 октября 2006 года. Дмитрий Гурьевич, расскажите об истории создания школы.
— Школа была задумана Виктором Антоновичем совместно с президентом компании ОАО НК «РуссНефть» Михаилом Сафарбековичем Гуцериевым. Родилась идея создать корпоративный университет, ориентированный на интересы компании. По сути, задачей любого корпоративного университета является подготовка специалистов в интересах конкретной компании. В июле 2006-го «очертания» школы стали более определенными. Через пару месяцев, 23 октября, первый набор магистрантов уже приступил к обучению.

— Вы набрали магистрантов за столь короткий срок?
— Да, но организовать правильный набор магистрантов было самой большой сложностью. Изначально компания планировала направить на обучение большое число своих молодых перспективных сотрудников. В действительности их оказалось чуть больше половины первого набора. Магистрантов набирали также из выпускников МГУ (химического и геологического факультетов), Юридической академии, московских экономических вузов. В результате общий набор составил 20 человек.

— Сейчас реализуется три магистерские программы…
— Да, причем по трем совершенно разным направлениям: геология (сейчас обучаются 6 человек), химия (4 магистранта), менеджмент (10 магистрантов). В рамках работы нашей высшей школы разработаны и естественно-научные, и гуманитарные программы, что на других факультетах практически отсутствует. Если быть более конкретным, то в рамках трех направлений есть соответствующие магистерские программы: «Геолого-геофизические исследования нефтяных и газовых месторождений», «Химическая переработка углеводородного сырья», «Управление природными ресурсами».

— Магистранты учатся уже более восьми месяцев. Есть ли какие-то видимые результаты? Может быть, уже проведены интересные исследования?
— Результаты, конечно, есть. Первый семестр был очень тяжелым, поскольку начался поздно. По многим предметам проводились дополнительные занятия, чтобы догнать учебный план. Во втором же семестре каждый вплотную приступил к работе над магистерской диссертацией.
Стоит отметить, что все геологи параллельно с учебой работают в Научно-техническом центре ОАО НК «РуссНефть». Химики заняты и в аналитическом центре, и на кафедре. Пять магистрантов-менеджеров займутся изучением природных ресурсов отдельного региона, скорее всего Татарстана. На основании их магистерских диссертаций, возможно, удастся построить модель развития региона.

— В чем заключаются трудности работы школы?
— Их можно разделить на две категории. Во-первых, необходимо уточнение содержания магистерских программ. Программы, разработанные полностью в Московском университете, для нас в некоторой степени не подходят. Причина проста. Они ориентированы на выпускников МГУ, бакалаврская подготовка которых существенно отличается от подготовки ребят, окончивших университеты и институты других городов страны. Для нивелирования различий в базовой подготовке пришлось адаптировать магистерские программы трех факультетов МГУ, с которыми мы непосредственно работаем, — геологического, химического и ФГУ. К тому же программы были разработаны несколько лет назад и уже требуют некоторых изменений.
Вторая трудность связана с аудиторными площадями, с организацией обучения. Приходится пользоваться аудиторным фондом других факультетов, что вызывает некоторые сложности. К тому же мы пытаемся осуществлять междисциплинарный подход, чтобы, например, магистранты программы «Управление природными ресурсами» послушали геологические дисциплины и наоборот. Это требует согласования учебного расписания.

— Учитывается ли опыт работы при поступлении в школу?
— Конечно. Учитывается как базовое образование, так и опыт работы в конкретной области.

— На сайте МГУ есть информация, что «на обучение принимаются лица, имеющие степень бакалавра, специалиста, магистра по соответствующему направлению».
— Формально определенное изначальное образование не столь важно. Если человек готов пройти вступительные испытания в магистратуру, то он может поступить и учиться дальше по другой специальности.

— Сколько человек вы планируете набрать в этом году?
— Утвержден план приема двадцати пяти человек. Если возникнет потребность, будем ставить вопрос перед ректоратом с просьбой расширить прием. Желательно, чтобы на каждой программе обучалось по 7–10 человек. В таком случае программы становятся более устойчивыми, в том числе с финансовой точки зрения.

— Если будет еще один курс, то аудиторный вопрос станет еще острее? Как смотрит НК «РуссНефть» на строительство здания для школы?
— Таких затрат они не готовы нести. Потребности компании все же не столь велики. НК «РуссНефть» и так в значительной мере поддерживает нас. С организацией занятий для одного курса можно справиться. Нам выделено две комнаты: в одной деканат, в другой мы оборудовали аудиторию для занятий группы из двенадцати человек. В результате того, что по учебному плану аудиторная нагрузка магистрантов невелика и основное внимание уделяется научным исследованиям, учебные занятия, к примеру, для геологов спрессованы в два дня. Остальные дни они проводят в Научно-техническом центре. То же самое сделано для направлений «Химия» и «Менеджмент». Следующий год потребует еще одной аудитории. Будем просить помочь с аудиториями…

— Предполагает ли обучение производственные, полевые практики?
— Для разных специальностей по-разному. У геологов, безусловно, есть полевая научно-производственная практика. Сессия у них в мае, а в июне начинается практика. Но надо учитывать то, что многие геологи имеют немалый опыт и полевых, и производственных работ. Возможно, для них более полезным было бы поработать в камеральных условиях над подготовкой собственной научной работы. При необходимости для сбора дополнительной информации они выедут на конкретные месторождения и предприятия.
У химиков практика подразумевает экспериментальную работу в лабораториях, а менеджеры в зависимости от темы работы будут проходить практику в научно-исследовательских институтах или в органах госуправления.

— Магистранты участвуют в конференциях, симпозиумах?
— Да. К примеру, они принимали участие в конференции, прошедшей на ФГУ 31 мая. Одного из лучших магистрантов мы в июне командировали в Лондон на конференцию Европейской ассоциации геоученых и инженеров.

— Расскажите о преподавательском составе.
— Преподавательский состав формировался усилиями трех факультетов — геологического, химического, государственного управления. Процентов 80–85 преподавательского состава высшей школы — это профессора, научные сотрудники и лекторы МГУ. Для чтения различных курсов по направлению «Геология» мы пригласили вице-президента компании «РуссНефть», ведущих специалистов НТЦ «РуссНефть». Для изучения программных комплексов по расчету технологических процессов по направлению «Химия» наши магистранты прослушали краткий курс в Российском химико-технологическом университете, который читали специалисты из компании Aspen, производящей соответствующие программные продукты. В октябре, скорее всего, профессора из компании «Тоталь» прочтут в течение недели интенсивный курс по разработке нефтяных месторождений.

— Сотрудничество, наверное, не ограничивается работой с НК «РуссНефть»? Есть ли у школы международные партнеры?
— Пока что, за семь месяцев, мы наладили отношения только с НК «РуссНефть». В дальнейшем будем расширять спектр контактов с другими компаниями, с региональными и муниципальными органами. Возможно, и совершенно в другой области, не обязательно в нефтяной. Например, 29 мая состоялась встреча с министром экологии и природных ресурсов Татарстана, в ходе которой мы договорились о сотрудничестве.

— Какие плюсы и минусы отмечают сами магистранты?
— Недавно нами было проведено анкетирование магистрантов. В целом, оценка нашей системы образования колебалась от четырех до пяти по пятибалльной шкале. Магистранты просят увеличить количество часов английского языка, проявляют интерес к курсам других направлений. В ряде случаев высказано пожелание теснее привязать тематику отдельных курсов к нефтяной области.

— Магистранты, видимо, отличаются от многих студентов, так скажем, глобальной заинтересованностью в получаемом образовании.
— Отличия, конечно, существенные. Особенно магистрантов, приехавших с периферии, от выпускников МГУ. Причина — в мотивации. Ребята, приехавшие в Москву, обладающие уже немалым опытом работы (от трех до семи лет), действительно хотят заниматься. У них, возможно, недостаточно базовых знаний, но они восполняют пробелы благодаря собственным усилиям и огромному желанию учиться и совершенствоваться. У выпускников МГУ, к сожалению, данная устремленность много меньше (возможно, в силу их, как правило, более юного возраста).

— Сколько учится магистрантов из регионов?
— Половина. Причем компания предполагает, что ребята из регионов, получив образование здесь, вернутся на свои рабочие места, на более высокие позиции. Хотя, возможно кто-то останется в головной компании в Москве.

— В Положении о факультете указаны четыре формы обучения: очная, заочная, очно-заочная, вечерняя.
— Положение о факультете предполагает наличие различных вариантов подготовки: не только магистерские программы, но и повышение квалификации, прохождение курсов профессиональной переподготовки, стажировок. Сейчас обучение только очное. На данный момент есть лишь предложение о проведении краткосрочных курсов (от 72 до 260 часов). В этом случае могут быть и вечерние курсы повышения квалификации.

— Каковы на сегодняшний день планы, перспективы развития школы?
— Расширение магистерских программ, если, конечно, к нам придут абитуриенты. Будет желание поступать на факультет — будем расширять магистерские программы. Когда начнется прием документов, тогда и выясним, кто реально хочет у нас учиться.

— Оказывает ли воздействие на работу школы бизнес?
— Пока что бизнес только один раз оказывал воздействие, которое заключалось в изначальном финансировании и разработке программ. Все высшие школы (корпоративные университеты) финансируются бизнесом «от и до», ни рубля бюджетных денег на них не выделяется. Нам университет предоставляет помещения, условия для проведения занятий. Ряд факультетов, которые принимают в жизни школы непосредственное участие, предоставляют свои аудитории, учебные классы, практикумы. Бизнес же финансирует ремонт помещений, закупку оборудования, оплату работы преподавателей и небольшого управленческого штата факультета.

— Как вы думаете, стоит ли в МГУ открывать новые корпоративные университеты? Не теряет ли диплом МГУ свою ценность?
— Так категорично нельзя подходить к этому вопросу. Вопрос девальвации фундаментального образования вообще-то сейчас стоит довольно остро. И такой же проблемой остается большое количество высококвалифицированных выпускников МГУ, работающих не по специальности. Необходимо находить работодателей, которые будут заинтересованы в выпущенных специалистах. Мы не девальвируем образование. Наши магистерские программы базируются на университетском фундаментальном образовании. Если мы станем направлять «в отрасль» сто процентов выпускников, то это поднимет и отрасль, и уровень конкретных предприятий. Соответственно, ответная положительная реакция не заставит себя долго ждать. Важно, чтобы корпоративные университеты МГУ действительно выявили, нужны ли стране те или иные специалисты.

— Каковы, по-вашему, на данный момент основные проблемы нефтяной и газовой отраслей России?
— Их немало. Во-первых, при добыче теряется очень много сырья. Если коэффициент извлечения нефти лет двадцать назад в стране был около сорока процентов, то сейчас он составляет 25-27%. На Западе же он был 25, но стал 41%. Это говорит о том, что в России самые лучшие залежи отобраны, а трудно извлекаемую нефть добывать не хотят, в то время как Россия является одной из крупнейших держательниц запасов нефти в мире.
Во-вторых, при добыче нефти сжигается много попутного газа. Сжигается примерно 30%, 25% используется, а остатки вообще неизвестно куда пропадают. Эти огромные факелы приводят не только к потере энергоресурсов, но загрязняют атмосферу, окружающие территории. Наконец, при нефтепереработке выпускается довольно узкий ассортимент готовой продукции (топливо, дизельное топливо, различные масла). А ведь органика служит источником буквально для всего: для фармацевтики, производства пластмасс и т. д. То есть необходимо расширить спектр использования выходных продуктов. Именно на это ориентирован инновационный подход. Тем более на мировом уровне, в конечном счете, деньги получает продавец готового продукта, а не сырья.

— В заключение, что бы вы хотели пожелать школе, нынешним и будущим магистрантам?
— Получить максимум знаний, с которыми, вернувшись на производство, принести максимум пользы своей компании. От успехов наших магистров всецело зависит и дальнейшая востребованность школы.

Беседу вела Надежда Пупышева

Инновации по-философски: диалектика и аксиология

Как известно, Московский университет оказался в числе других вузов, выигравших конкурс по подготовке инновационных образовательных программ. Самое непосредственное участие в формировании системы инновационного образования в нашем университете принимает и философский факультет. В частности, в целях обеспечения на факультете соответствующих работ декан факультета профессор В.В. Миронов издал приказ № 57 от 3 сентября 2006 г. о формировании на факультете Отдела по реализации образовательных программ инновационного типа по направлению «Философия». Работа этого отдела ведется по нескольким направлениям (закупка оборудования, модернизация аудиторного фонда, методическое обеспечение, информационное обеспечение и реклама, финансовые вопросы), а вузовская компонента учебных курсов включает 10 магистерских программ (с их содержанием читатели «Московского университета» могут ознакомиться на сайте факультета www.philos.msu.ru в разделе «Национальный проект “Образование”»).

О сложностях, результатах, успехах этой работы мы беседуем с руководителем отдела (координатором по общим вопросам) доцентом Василием Марковичем Желновым и c заместителем декана философского факультета по информационной политике доцентом Алексеем Павловичем Козыревым.

— Алексей Павлович, Василий Маркович, не все факультеты МГУ, насколько мне известно, принимают участие в программе. Почему философский — это связано с какими-то внешними факторами или определяется исключительно в автономном порядке?
А.П. Козырев: Да, насколько мне известно, восемь факультетов университета получили транш по этому инновационному гранту. Что касается вашего вопроса, я могу поделиться своим мнением относительно того, почему дела обстоят именно так.
Дело в том, что в наименьшей степени на философском факультете развивалась именно специальность «Философия». После того как в начале 1990-х гг. произошли культурные и идеологические изменения, выделилось отделение политологии, образовалось отделение религиоведения, связей с общественностью, а вот классические кафедры факультета, к числу которых относятся — истории философии, этики, истории и теории мировой культуры, логики, онтологии и др., они, по сути, существовали в «первозданном» виде, читались те же курсы, которые традиционно читались на факультете… И это неплохо, ибо придает устойчивость академическому университетскому образованию. Но в то же время появились новые области знания, такие, как биоэтика, прикладная этика, возник и стал заново развиваться интерес к философии права, а это — классическая университетская дисциплина, которая существовала в университете до 1917 г. (на юридическом факультете была блестящая кафедра, которая занималась философией права). Отсюда возникла потребность, скажем так, модернизации философского знания в соотнесении с тем, что происходит в мире. К примеру, в последние десятилетия выдвинулась такая область знания, как философия сознания. Это целая индустрия: проходят форумы, конгрессы… Особенно эта область философского знания развита в США. И вот, у нас на факультете заведующий кафедрой истории зарубежной философии молодой и весьма динамичный профессор Владимир Васильев, который блестяще знает и англо-саксонскую традицию, и немецкую, эту область знаний начал развивать. На этой основе получилась одна из магистерских программ. Поскольку идея Болонского процесса — это идея унификации образовательных систем, нам нужно было в известной степени продвинуться в сторону новых областей, новых специальностей, которые существуют в философии.
И вот что еще можно сказать по этому поводу. Как ни крути, философия продолжает оставаться научной дисциплиной, в большой степени связанной с идеологией. Философия не то чтобы обслуживает власть, в каком-то смысле она влияет на власть, она воспитывает власть, она разрабатывает и выдвигает новые социально-политические концепции, которые власть воплощает. Это имеет отношение и к нашим нацпроектам, о необходимости которых еще в 1940–1950 гг. писал философ Иван Ильин в эмиграции. Именно в связи с этим уделяется больше внимания философии, связанной с какими-то прикладными областями (философия образования, философия права, философия культуры — это не просто классические специальности, это специальности, ориентированные на потребности сегодняшнего дня). Мы говорим, например, когда ведем нашу рекламную кампанию, что специалисты по прикладной этике могут успешно работать в PR-службах компаний, заниматься тем, что называется корпоративной этикой. Развивается нормальный процесс отнюдь не прагматизации философского знания, но очень интенсивной рефлексии по поводу того, что в современном философском знании может быть актуально для решения каких-то насущных политических, идеологических, социальных задач.

— Алексей Павлович, а на каком основании был определен набор курсов, включенных в программу?
А.П. Козырев: Как всегда, когда разрабатываются какие-то программы, и в классических университетах так и происходит, они создаются под определенные личности, авторитетные в научном мире. Это не означает, что эти 10 программ исчерпывают все направления в современной философии, просто мы тоже не универсальны, у нас тоже есть, так сказать, свой гамбургский счет на факультете в сфере философской науки. Есть своего рода лидеры современного отечественного философского процесса… Я уже назвал Владимира Васильева, к их числу также относятся Анна Костикова, которая много занималась в частности современной французской философией постмодерна, — она руководит программой философии языка; Елена Брызгалина, заместитель декана, которая уже много лет координирует учебный процесс на факультете и, кроме того, является замечательным специалистом в области философии и методологии науки, — она занимается философией образования. У нас есть две кафедры — истории и теории мировой культуры и истории русской философии, которые берут на себя разработку программ по истории и философии культуры — русской и европейской, их возглавляют такие известные в обществе ученые, как профессора Московского университета Михаил Маслин и Александр Доброхотов… То есть в каком-то смысле можно сказать, что программы делаются личностями, и темы эти выделялись под личности. И это соответствует, скажем так, европейской философии образования, где всегда была кафедра, был профессор и вокруг этого профессора собирался уже некий коллектив. В нашем случае руководители программ также решают, кого им пригласить для разработки курсов — это совсем не обязательно сотрудники кафедр. Это известные и сотрудничающие с факультетом коллеги из Академии наук, из других учебных заведений.

— В чем же заключается специфика инновационных программ именно по направлению «Философия», если таковая имеет место быть?
А.П. Козырев: Специфика есть, и она заключается в том, что философия — это дисциплина, в наименьшей степени поддающаяся формализации. Когда мы работаем с учебно-методическими комплексами, они все-таки ориентированы на новые традиции в образовании — case-study, тестовые задания, формулировка компетенции. Я бы сказал, для философии представляет определенную сложность выработка вот таких формальных критериев — как написать тесты по философии языка? Гораздо легче написать тесты по истории, чем в связи с изучением тех материй, где требуются размышления, где требуется рефлексия, где может и не быть однозначных ответов. Тем не менее ученых, которые работают над этими программами, данная задача подвигает к дополнительной рефлексии, поскольку в любом случае знание (а можно много спорить, философия — наука это или искусство, в любом случае — это знание) имеет однородную и, скажем, одинаковую структуру и в философии, и в физике, и в математике — это сообщение студенту, потребителю определенного набора информации, сведений. Они, эти сведения, должны быть точны, верифицированы, подлежать, что называется, контролю и учету, и поэтому наши ученые, которые привыкли, может быть, к несколько другому способу работы, получают здесь дополнительный стимул к тому, чтобы задать себе вопрос: а как вообще выстраивается и в целом философское знание, и знание по тому набору дисциплин, которые входят в комплексы программ.

В.М. Желнов: И еще один серьезный вопрос, если продолжить мысль Алексея Павловича, — это где проходит граница, между образованием, которое готовит философов, и образованием, которое готовит философоведов. Это очень важная вещь, поскольку в философии (в соотношении с другими видами знания) — очень низкий процент формализации, что требует от философа каждый раз проходить заново историю философии. Для того чтобы школьника научить ньютоновской механике, вовсе необязательно проходить заново математические начала натуральной философии, а необходимо выучить несколько параграфов из школьного учебника, но философию таким образом преподносить нельзя. Труды Платона, Аристотеля… Философия — это во многом история философии. Но есть один очень тонкий нюанс: можно целиком и полностью преобразовать философское образование в образование, которое готовит историков философии, и таким образом мы потеряем тот навык мышления, который все-таки необходим для профессионального специалиста в этой сфере. Вот этот нюанс как раз и подчеркивает основное отличие именно философской подготовки от подготовки в других областях специализаций.

— Инновационность предполагает прикладной характер развиваемых дисциплин. В ущерб фундаментальности. Это как-то сказалось на программе «Философия»? Вообще как вам такое сочетание «прикладная философия»?
В.М. Желнов: Мы пытались сделать это как можно более сбалансировано. Четвертое направление нашей инновационной деятельности — академическая мобильность. Мы пытаемся максимальным образом использовать ее, чтобы учиться на чужих ошибках, знакомясь с опытом наших предшественников, которые уже столкнулись с проблемами Болонского процесса. Например, наши немецкие коллеги говорят, что требования прикладной специализации вынуждают их значительную часть философской подготовки, фундаментальных исследований подменять общекультурологической подготовкой. Разумеется, философия может иметь какие-то прикладные выходы, и в магистерских программах мы пытаемся сбалансированно представлять фундаментальные знания, но и не отказываемся от прикладных составляющих.

— А для кого эти программы предназначены?
А.П. Козырев: Программы открыты для бакалавров любых специальностей. По опыту второго высшего образования мы можем сделать вывод, что на философский факультет приходят люди совершенно разной подготовки — и музыканты, и руководители фирм, и люди, которые, скажем так, исповедуют философию непрерывного образования (раньше на Руси это называлось «вечный студент»). Исходя их этого опыта, мы предполагаем, что на магистерские программы также придут люди разной подготовки и, может быть, разного возраста, у которых есть определенные запросы — расширить свой мировоззренческий горизонт, поучиться в Московском университете (ведь получить бакалаврское образование можно где угодно, даже в колледже). А что касается соотношения с прикладным образованием, я бы сказал, что процент соотношения — разный в разных программах (взять хотя бы прикладную этику и философию сознания). Недавно я был в Финляндии на международном форуме «Балтийский диалог» и общался с коллегой из Брюсселя, которая руководит одной общеевропейской организацией. Она проводит конференцию в Барселоне о том, возможно ли другое образование (альтернативное Болонской системе), то есть, условно говоря, несовершенство Болонской системы все активнее начинают сознавать в странах, где она зарождалась. Я пришел к выводу, что не только у нас, но и в странах западной Европы есть люди, которые обеспокоены идущим процессом превращения университета в политехническую школу. Это происходит, когда мы стремимся к формализации и совершенно упускаем качественный контент образования. Все-таки магистр университета — это магистр университета, а не выпускник ПТУ. Поэтому мне кажется, как показывает опыт, в том же PR успешно работают люди, имеющие именно философское или историческое образование, то есть люди, получившие фундаментальную подготовку по одной из гуманитарных дисциплин, а не специально натасканные, не имеющие подходящих и достаточных научных горизонтов. Поэтому, пожалуй, не следует особенно идти по пути прагматизации образования, расписывать все вплоть до того, на какую кнопку выпускник впоследствии нажмет, когда устроится на работу.

— Как вы думаете, в связи с тем что на программу будут поступать люди с разной подготовкой, не возникнут ли сложности в учебном процессе, ведь некоторые курсы требуют существенной теоретической подготовки?
А.П. Козырев: Мы сознательно идем на развитие очно-заочной формы подготовки — это значит, что, кроме лекционных, аудиторных часов, слушатели будут иметь время для самостоятельной работы. Это значит, они должны получить соответствующую методическую литературу, case-study. Количество самостоятельной работы может варьироваться. Мы не ожидаем шквального наплыва слушателей, особенно учитывая то, что пока мы не имеем никакого бюджетного финансирования для приема на эти программы, поэтому будет использоваться тьюторский принцип, когда профессор индивидуально работает со своими магистрами, имея возможность уделить достаточное количество времени каждому, выявить слабые места, сориентировать на какие-либо дополнительные формы обучения.

— А как будет, в общих чертах, организован учебный процесс?
А.П. Козырев: В общих чертах он будет мало чем отличаться от текущего. Каждая программа включает план проведения занятий: сколько часов — лекции, сколько часов — семинары, какие у нас практикумы. Это соотношение по разным курсам может быть разное, то есть не все будет связано с аудиторной нагрузкой, но в принципе — это большое количество письменных работ, эссе, в процентном соотношении, может быть, большее, чем пишут наши специалисты (бакалавров у нас пока нет). И это нормально, в отличие от европейских вузов мы сталкиваемся с ситуацией, когда обучение студентов в щадящем режиме, постоянные «автоматы», не дает возможность студенту выработать навыки организации письменного текста, подготовить письменную работу. В эпоху, когда в Интернете можно найти все, начиная от мужа или жены, заканчивая собственным дипломом, когда первая мысль у ребенка, когда он что-то не знает, — надо посмотреть в Интернете… К сожалению, утрачиваются навыки письма, а для философа писать тексты — это его хлеб. Поэтому в данном случае будет уделяться большое внимание письменным работам, и не столько работам контроля и отчета, сколько творческим работам.

— А можно ли на сегодняшний день говорить уже о каких-то результатах, кроме написания программ?
А.П. Козырев: Завершается разработка учебно-методических комплексов. Это не просто программы, это некая периферия к программам, она включает и case-study, и, возможно, аудио- и видео-формат, презентации, может быть, компьютерные программы обучения, тестирования. Идет информационная работа, которая не сводится к тому, чтобы давать во всех платных и бесплатных источниках информации упоминание о работе по проекту. Декан факультета (В.В. Миронов — прим. ред.) часто дает интервью в СМИ, нам тоже часто приходится выступать в «Независимой газете», в «Русском журнале», в других изданиях, то есть там, где от нас не требуется оплата, где мы выступаем как эксперты по разным сферам общественной жизни, научной жизни, образовательного процесса. Также это, если говорить о результатах, работа, которую мы ведем с нашими выпускниками. У нас есть Ассоциация выпускников философского факультета. Нужно отметить, что наши выпускники работают в очень разных сферах — это и журналистика, и СМИ, бизнес, банковская сфера, поэтому мы стараемся привлекать их на факультет. В мае мы провели встречу, в которой приняли участие более 50 наших выпускников. Мы рассказали им о той работе, которая ведется, показали новую технику, раздали анкеты, и в неформальной части уже шло обсуждение возможности их участия в трудоустройстве. Люди действительно готовы предоставлять и в PR-агентствах, и в СМИ (у нас есть несколько редакторов крупных изданий, таких, как «Итоги», русская версия «Форбс») места, заинтересованы в специалистах. Надо сказать, что эта работа только разворачивается, мы здесь в каком-то отношении идем на ощупь, так как устойчивых традиций взаимодействия образования и коммерческих структур в нашей стране пока что нет, они всегда носят приватный характер, связанный с традициями того или иного учебного заведения или того или иного факультета: есть свой олигарх, нет своего олигарха. У нас своих олигархов нет, не воспитали, но зато у нас есть свои авторитетные люди во власти, работающие в администрации президента, в Госдуме, в правительстве и мы налаживаем с ними диалог. Раньше такие взаимодействия сводились к вопрошанию: дайте денег.
Но это старый стереотип. Нам нужна поддержка другого плана — экспертная поддержка, трудоустройство, ведение преподавательской работы на факультете. Часто бывает, что наши выпускники, сотрудники и даже руководители PR-служб, крупных коммерческих структур обращаются к нам: давайте мы почитаем какой-нибудь курс, проведем практику — для них важно, престижно работать в университете.

В.М. Желнов: Помимо этого, мы закупили достаточное количество оборудования, чтобы превратить несколько аудиторий факультета в медиа-классы. Это комплексное решение аудиторного пространства, которое совершенно по-другому позволяет представить это пространство, визуализировать его. Идет работа по созданию сайта магистерских программ, которые будут включать элементы дистантного образования. Алексей Павлович сказал, что значительная часть часов, если говорить о магистерских программах, выделена под самостоятельную работу, и сайт для нее должен быть серьезным учебным подспорьем. Это возможность интерактивности, доступа к базам данных, виртуальным библиотекам, включая библиотеку Кембриджского университета, библиотеку Конгресса США. Эта работа, которую очень сложно переоценить.
Те работы, которые факультет выполняет в рамках инновационного проекта, сказались и на текущем учебном процессе. В рамках инновационного проекта мы смогли приобрести очень любопытную программу, диспетчерскую программу, позволяющую реализовать индивидуальную образовательную траекторию, систематизировать работу над расписанием (при жесточайшей аудиторной нагрузке и нехватке помещений). Она позволила вернуться к тому, о чем пару лет назад мы забыли — я имею в виду просьбы преподавателей сделать более-менее приемлемым расписание, без больших разрывов, без окон. Вот это реализовано. И еще значительная часть оборудования, которая была поставлена в рамках нацпроекта (интерактивные доски и т.п.), уже сейчас используется в рамках учебного процесса — некоторыми преподавателями весьма активно. Я заметил, что значительная часть преподавателей свои семинары стали организовывать таким образом, что даже традиционный доклад студента, посвященный какому-либо первоисточнику, сопровождается визуальной информацией.
— В конечном итоге, Алексей Павлович, Василий Маркович, учитывая все плюсы и минусы преобразований, связанных с Болонским процессом, с инновационными изменениями, учитывая опыт работы в этом направлении философского факультета, не возможен ли такой вывод, что за инновациями скрываются некие деструктивные процессы?
В.М. Желнов: Любые процессы преобразования — это диалектическое единство деструктивных процессов и процессов созидания: нельзя создать новую систему, не разрушив систему старую. Вот в этом контексте наша задача, в рамках реализации данного процесса, — это по возможности сохранить все приоритеты, все плюсы фундаментального образования.

Беседу вела Елена Терещенко

Интервью с первым зам. директора ВШГА В.Л. Ереминым

Окончание. Начало в № 20

— Что говорят об обучении сами студенты? Вы же, наверное, общаетесь с ними?
— Конечно. Регулярно. Слушателям очень нравится обучение. Говорят, что загружены до предела. Все настолько интересно, что зачастую они жертвуют своим личным временем, сном.

— Здесь учатся люди, которые уже руководили, занимали высокие должности. Им требуется, так скажем, еще более мощная подготовка?
— У нас есть слушатели, которые пришли из органов власти различного уровня, из известных российских компаний. Один из них, например, замещал ответственную должность в исполнительном аппарате президента Республики Таджикистан, занимался вопросами инвестиций. Все слушатели пришли к нам за новыми знаниями, умениями, навыками, чтобы в дальнейшем еще лучше руководить, принимать обоснованные и взвешенные решения. Нет ничего странного в том, что человек получил высшее образование, проработал определенное количество лет и начинает снова чувствовать потребность в новых знаниях, которыми самостоятельно зачастую сложно или просто невозможно овладеть. Поэтому они с удовольствием изучают новый материал. Мы со слушателями регулярно встречаемся, беседуем; интерес, стоит заметить, у них огромный. Они четко понимают, к чему они идут, представляя дальнейшие перспективы.

— Среди пятнадцати слушателей ВШГА практически половина — представители различных городов, даже стран. Они в большинстве стремятся в дальнейшем остаться в Москве?
— Думаю, далеко не все. У нас обучаются, к примеру, представители администрации Краснодарского края. Они вернутся туда после обучения на более высокие позиции.

— На электронном сайте ВШГА в разделе «Преимущества» последним пунктом прописано — «Получение диплома МГУ имени М.В. Ломоносова».
— Имеется в виду, что диплом МГУ является очень котируемым дипломом, причем как в России, так и за рубежом. МГУ всегда был и остается в стране вузом номер один. И мы этим очень гордимся. Выпускники Московского университета очень высоко ценятся на различных предприятиях, в организациях. Поэтому мы с гордостью говорим, что одно из наших главных конкурентных преимуществ — это диплом МГУ.

— Есть и огромные минусы. Ведь сейчас многие идут в МГУ лишь ради диплома.
— Да, это явление мне тоже не нравится. Я преподаю и вижу, что есть примеры, когда студенты приходят на занятия лишь для того, чтобы их лицо запомнил преподаватель. Они не учатся, а, скорее, посещают занятия. Лишь бы получить оценку, натянуть на тройку. А некоторые просто пропускают занятия. В ВШГА же все сделали подругому благодаря практической направленности. То есть если ты не пришел на занятия раз или два, ты просто выпадешь из колеи. К тому же огромный упор делается на языки, и никто не будет проводить одно и то же занятие еще раз.

— Как вы думаете, нужно ли еще открывать корпоративные университеты, инновационные факультеты в МГУ?
— Однозначно нужно. Сейчас есть очень хорошие проекты со Счетной палатой, с Роскосмосом и другими. МГУ является прекрасной базой. Таким образом, осуществляется целенаправленная подготовка кадров. К тому же идет дополнительное финансирование и развитие университета.

— В то же время многие студенты, преподаватели основных факультетов МГУ до конца не понимают, зачем открывать такое число новых факультетов, говорят, что диплом МГУ теряет свою ценность.
— Если взять любой известный зарубежный университет, в нем также много различных факультетов. Волноваться не стоит, открытие новых факультетов лишь повышает престиж вуза. Здесь же еще в чем дело? Мы должны идти впереди всех. Зачем, скажем, открывать институт Счетной палаты, который никто не будет знать, когда можно открыть корпоративный университет в рамках МГУ, где есть прекрасный «фундамент», квалифицированные преподаватели.

— В чем, на ваш взгляд, заключаются перспективы дальнейшего развития школы?
— В первую очередь, необходима большая кооперация с правительством России. Мы все-таки готовим кадры для госслужбы и возглавляет наш попечительский совет заместитель председателя Правительства Российской Федерации С.Е. Нарышкин.

— Что бы вы хотели пожелать студентам?
— Успешной учебы и никогда не останавливаться на достигнутом. Все время идти вперед, ставить новые задачи, добиваться новых целей. Когда они только поступили, было собрание, где я озвучил для них один слоган, который мне очень нравится: «Если вы познали совершенство — не соглашайтесь на компромисс». По-моему, студенты стараются следовать этому девизу. Ведь одно стремление очень многого стоит. Хочется пожелать еще упорства. Сейчас слушатели все время отдают учебе. Я у них поинтересовался: «Вам, наверное, пять-шесть часов достаточно на сон?» На что они отвечали: «Да что вы! Когда мы спим шесть часов, мы высыпаемся». То есть сегодняшняя большая загруженность завтра обернется очень хорошим результатом. Наконец, пожелаю здоровья.
Интересно, что на дне открытых дверей в ВШГА на вопрос «Почему обучение платное, если данные специалисты столь нужны?» П.В. Мельник ответил: «В России по закону можно получить бесплатно лишь одно высшее образование». Добавим, что годовое обучение в ВШГА стоит 175 тысяч рублей. Это, по сути, не так много, особенно если учесть, что средства обычно предоставляет не слушатель и даже не его семья, а администрация той страны, субъекта, района и т.п., которая заинтересована в подготовке таких кадров.
В заключение поблагодарим Владимира Львовича Ерёмина за эмоциональную и содержательную беседу. Стоит заметить, что не все новое – хорошо забытое (или хорошо испорченное, кому как нравится) старое. ВШГА является, грубо говоря, качественно иным продуктом, востребованным временем.

Беседу вела Надежда Пупышева