|
№ 28 (4177)
сентябрь 2006 |
Твоя жизнь, студент
Месяц в армии
Сборы. Это то, чем закончилось мое обучение на военной кафедре. За эти два с половиной года нас пытались научить многим премудростям военной службы. Но ведь мы студенты, мы не солдаты, потому всячески и сопротивлялись приобретению этих знаний. За время обучения нас стало примерно на треть меньше; в основном, уходили из-за нехватки времени. «Целый день тратить на “войну” — лучше я буду работать в это время», — так думали многие. Но многие остались, и к концу испытания нас было около пятидесяти человек. Сессия позади — через неделю отправляемся. Родители, конечно же, волнуются, пытаются затолкать как можно больше тушенки и сухарей в сумки своих драгоценных сыновей, покупают берцы (спецобувь) поудобнее. И вот подошло время «Ч» — мы все стоим в военных рубашках на перроне, перед вагоном, который через несколько минут увезет нас в далекий город Ярославль. Самых счастливых провожают их девушки, грустно тем, кого никто не провожает, и совсем худо — кого провожают заботливые родители. На глазах у всех они до последнего момента снаряжают дите провиантом. Всем пока что весело — вперед на встречу приключениям. В Ярославле нас ждал старенький «Пазик», в который все, естественно, не помещаются. Принимается решение: «Сначала едет первый взвод и часть второго, остальные — сидите на сумках и ждите. Никуда не расходитесь!».
Наконец прибыли на место назначения. Это Ярославское военное зенитное ракетное училище. Первым делом распределились по кубрикам1 и пошли обедать. Причем пошли уже по-солдатски, в ногу (то есть попытались пойти в ногу). Еда нам сразу не понравилась, еще до того, как мы ее попробовали. Кто-то говорит, что в столовых Главного здания МГУ плохо готовят… По сравнению с тем, что мы попробовали, еда в ГЗ — просто сказка. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Так вот, не буду долго описывать эту пищу. Скажу только, что есть ее можно, но удовольствия она никакого не доставляет… сперва. Подкрепившись, мы отправились на склад за формой. Первым повезло: у них был хоть какой-то выбор. Последние получили то, что осталось. Когда все переоделись, выяснилось, что форма никому не оказалась мала. И то хорошо. Лично мне она была несколько велика, а кепка — мала. Но это мелочи. После примерки «бойцам» раздали постельное белье и показали, что с ним делать. С первого раза заправить кровать по-армейски получилось не у всех. Далее следовал тренаж «подъем–отбой»: нас построили и скомандовали «ОТБОЙ!». Через минуту мы должны были лежать в кроватях. Улеглись — команда «ПОДЪЕМ!». Через 3 минуты мы должны стоять в строю одетыми и обутыми. Эти действия проделывались раза 3 или 4, и нам и в самом деле очень захотелось спать, но мучения продолжались. На этот раз объяснялось, «как организовывать порядок в тумбочках». Что там должно лежать, а что нет. Далее был ужин и «личное время».
Вот некоторые правила, которые не стоило нарушать:
— на кровать можно ложиться только в период, начиная с команды «отбой» и заканчивая командой «подъем». То есть, если в «личное время» очень хочется поспать, то либо спишь сидя на табуретке, либо сооружаешь себе «кровать» из табуреток твоих друзей, которые в данный момент не так сильно хотят спать;
— в тумбочках нельзя хранить еду. Если ее обнаруживают старшины, то тут же уничтожают. В исключительных случаях еда оставалась нетронутой и лежала на крышке тумбочки.
Настроение к вечеру было такое: «И зачем я сюда приехал???».
Подъем. Подъем, однако, ранний. Некоторые даже поставили себе будильники, чтобы его не проспать, но это только по неопытности. Потому что проспать ЭТО невозможно. Ровно в 6.30 на всю казарму раздается вопль дежурного «БАТАРЕЯ, ПОДЪЕМ!» и затем дублируется командирами отделений в каждом кубрике. Через минуту мы уже строим шеренгу по два, форма одежды № 22. Затем все идут на зарядку. Исключение составляют уборщики, помощники уборщиков и те, кто освобожден по каким-либо причинам. Причины банальны: «кашель», «натер ногу». Но освобождение надо было получать в санчасти, куда некоторые «бойцы» ходили как на работу.
Зарядка — штука тяжелая, даже очень. Сначала бег. В зависимости от настроения старшины длина дистанции варьировалась от одного до двух километров. Были такие, кто не мог пробежать всю дистанцию. Далее уже не так страшно: либо общеукрепляющая разминка, либо упражнения на турниках. Вообще, можно поспорить о пользе этого стресса для организма…
Далее все по плану — умывание, заправка постели, утренний смотр и завтрак. После завтрака и до обеда — время для занятий. Альтернатив было несколько: строевая подготовка, лекции, либо «работа на кафедрах».
Расскажу по порядку.
Строевая подготовка шутка сложная. И не только физически. Тут требуется полное владение своим телом. «Вот эту руку туда, ногу сюда…» — песенка такая была, на строевой подготовке то же самое. Нас учили пройти перед родителями так, как будто мы только и делали, что маршировали всю жизнь. Но в конце-концов мы-таки научились. Ходили строем и пели песни.
Лекции. Лекции — это просто песня. Причем колыбельная. Из всех прочитанных лишь одна показалась большинству интересной. На всех остальных мы спали, а спать хотелось постоянно.
Отдельного внимания заслуживают занятия под названием «самоподготовка»: студенты предоставлены сами себе и ограничены лишь пространством кабинета. Можно делать все, что заблагорассудится. Лишь бы не привлечь внимания офицеров из соседних кабинетов. На самоподготовке мы: смотрели фильмы, спали, играли в «азартные игры», болтали друг с другом, звонили домой и т. д. и т. п. А изначально это время предназначалось, как следует из названия, для самостоятельной подготовки студентов к экзаменам. За время обучения на военной кафедре мы блестяще изучили один отличный закон. Он называется «закон Бернулли» и звучит следующим образом: «Беги, пока не вернули».
Работа на кафедрах. В общем, это дело добровольное, но как-то так получается, что никто из нас не нашел в себе сил отказаться от этого рода деятельности. Складывалось такое впечатление, что училище только и ждет целый год, пока приедут студенты, и тут же сваливает на них всю работу, которую его сотрудники сами сделать не в состоянии, — начиная от сканирования книжек и заканчивая написанием структур баз данных и программ для работы с ними.
В первые выходные нам устроили «спортивный праздник». До сих пор не понятно, для кого же ЭТО был праздник??? Нам пришлось сдавать нормативы по бегу и подтягиванию на перекладине. Бежать 100 метров в берцах — дело, скажу я вам, не сильно приятное. Особенно, когда на ногах уже появились мозоли от этой непривычной обуви. Но самое сложное было потом — кросс 3 км. На время. Конечно, за то, что большинство из нас не уложилось в норматив на «тройку», нас не очень ругали. Но ведь это же надо было еще преодолеть. То есть хочешь-нехочешь, а пробежать эту дистанцию надо обязательно. Да еще и по тридцатиградусной жаре. К концу «праздника» нам не хотелось ничего, кроме как добраться до душа и до кровати. Однако, ни того, ни другого в полной мере нам не было суждено получить. Душ в казармах есть, но исключительно холодный. А горячий душ, называемый почему-то «баней», предусмотрен лишь раз в неделю. Поспать нам тоже особо не удалось: только до ужина, а дальше — все опять по расписанию.
Самое умилительное занятие после ужина — просмотр программы «Время». В это время ВСЕ должны сидеть на табуретках перед телевизором и внимать словам диктора. В виде исключения нам разрешали не очень внимательно слушать и параллельно подшивать подворотнички3. Их белизна проверялась на каждом утреннем смотре. Самое смешное, что первые четыре или пять дней телевизор не работал и мы с упоением смотрели, как «негры ночью грузят уголь». Вот что означает армейская дисциплина: шаг влево, шаг вправо рассматривается как побег, прыжок на месте — как попытка улететь.
Первые две недели тянутся очень долго. Постоянно узнаешь что-то новое, необязательно полезное, но просто новое. То есть каждый день — череда открытий. (Это тема для другого разговора, более подробного.) Зато дальше все начинает идти как по маслу. Неделя разбивается двумя событиями — «баня» и «увольнение».
Увольнение — это самое ценное для курсанта. После недели в казарме студенты перенимают повадки курсантов: для нас так же, как и для них, увольнение стало самым ценным подарком на неделе. Под увольнением понимается «культурное мероприятие» и следующее за ним свободное время, обычно часа четыре. В это время мы наконец-то предоставлены сами себе и единственное ограничение — вернуться в срок и на ногах.
Баней на сборах называется горячий душ. Очень похожее на душ в бассейне помещение с кабинками. Причем на всех их, естественно, не хватает и мыться ходят повзводно. В обычные, небанные дни, в нашем распоряжении была лишь холодная вода. Но после трех километров бега, сеанса строевой подготовки (и все это в 35-тиградусное пекло) холодный душ — это то, что нужно.
Помимо этого, на сборах есть такая процедура, как стрельбы. Стрельбы — штука очень интересная. Первое, из чего мы стреляли, были автоматы Калашникова АКМ–54. За день до стрельб нам рассказали и показали, как правильно держать автомат, как заряжать, как разряжать, как вести себя на стрельбах, как правильно подойти к месту стрельбы и т. д. и т. п. И действительно, надо было делать все именно так, потому что патроны боевые, и это все не шуточки. Отдачи от автомата практически нет. Грохот — очень сильный. Нам давали выстрелить 2 раза по 3 патрона. Мишень была на расстоянии 100 метров, автоматы не пристрелянные, и большинство просто не попадало в мишень, не то, чтобы в десятку. Через неделю стреляли из пистолета Макарова. Мишени на расстоянии 25 метров. Каждый пистолет имел свою специфику: некоторые стреляли выше, некоторые ниже, некоторые левее и так далее. Так что первый заход — это узнать, куда же «ведет» пистолет. А второй — уже на меткость. Интересная особенность стрельб — надо собрать все гильзы, которые вылетают при стрельбе — все учитывается. Каждый патрон имеет свою серию. Но в тире валялась куча гильз других серий, и все набрали их себе в качестве сувениров.
Как я и говорил, на протяжении всех сборов основным занятием для нас было оттачивание приемов хождения строем. Вот и наступил долгожданный день — приехало море родственников, друзей, подруг — сегодня мы присягаем на верность Отечеству. Все стараются выглядеть как можно лучше — гладят одежду, бреются, причесываются, учат присягу наизусть. С самого утра нервная обстановка. Начинает играть оркестр, и все в ногу выходят на плац. Родители фотографируют, полковник что-то говорит, а мы стоим и смотрим на родных — уже очень соскучились. Проходит знаменный полк. И нас начинают вызывать по одному для присяги. Ничего страшного в этом нет — читаешь текст и расписываешься в журнале. Минутное дело. Но ради этой минуты нам пришлось вытерпеть месяц армии. Конечно, после присяги всех отпустили к родным, но на следующее утро нужно было вернуться назад — присягой сборы не заканчиваются. Тем не менее мы-то уже знали, что большая часть пути пройдена, и свидание с близкими вдохнуло в нас новые силы.
Буквально через 4 дня узнали дату отъезда. Чувство было смешанным: с одной стороны, возвращение домой, с другой, все уже успели подружиться с нашими старшинами и офицерами, привыкнуть к этому быту.
На последней вечерней поверке наш старшина прочитал нам стихи, которые написал специально для нас:
Что-то грустная радость печалит
весь праздник,
Что-то окна свободы не очень желанны,
От бессонных ночей только
ветер-проказник
Оставляет на память пустые карманы.
В них так просятся руки, ладони сжигая,
И не хочется верить, что мне
больше не нужно
Отворачивать взгляд от шокальского лая
И твердить, что ТАК ТОЧНО
внутри и наружно.
Все печальней становится радость утраты
От столовой посуды, от армейского мыла,
Потускневшего крана и до малой заплаты
И потом никогда не поверю, что было…
Чтобы было, спасибо, мне больше не надо
Для себя оставляю армейское БУДУ
Через радость разлуку и радости стадо
Но печаль говорить никогда не забуду
На следующее утро мы уехали в Москву.
Иван Москвин, студент ВМиК, фото автора
1 Кубрик — что-то вроде комнаты, в которой живут военнослужащие (нас в кубрике было 14 человек). Отличается от нормальной комнаты отсутствием двери и стены, отделяющей помещение от коридора. Вместо стены используется полупрозрачное сооружение, похожее на стеллаж.
2 То есть, в берцах и брюках. Есть две разновидности формы одежды № 2 — в майках и без.
3 Это специальная белая тряпочка, которая пришивается с внутренней стороны воротника.
|
