|
№ 36
(4097)
октябрь 2004 |
«Что вечно, то светло и свято...»
 Владимир Николаевич Ионов окончил филологический факультет (русское отделение) МГУ им. М.В. Ломоносова в 1985 году. Всю жизнь занимается литературной деятельностью. Был журналистом, редактором промышленных программ Красноярского телевидения; участвовал в съемках документальных фильмов для ТВ. Вернувшись в Москву в 1961 году, работал редактором в издательствах: «Высшая школа», «Патриот», а также «Граница», в котором работает и сейчас.
В.Н. Ионов истинно русский поэт, один из плеяды талантливых университетских поэтов. Для него любовь к Родине не просто слова – это главный смысл его поэтического творчества. Он, пожалуй, как никто другой из современных поэтов, остро и болезненно переживает все невзгоды и перипетии многострадальной родины. Его произведения – прямое этому подтверждение.
В единственную, поздно изданную, но написанную всей жизнью книгу под названием «От распутья к распятью» (2004) вошли стихи, отражающие его творческий путь. Это – ни много ни мало – полвека наполненной событиями жизни поэта, жизни страны.
Владимир Николаевич Ионов написал послесловие к своей книге, которое назвал «Слово за безмолвных». Думаю, есть смысл обратиться к нему, так как это поможет глубже понять внутреннюю суть вдохновляющих поэта моментов сложной судьбы России, лежащих в основе его творчества.
Вот что он пишет о поэзии: «…Как у людей, у стихов есть свой характер.
Они могут быть благодушными и сердитыми, робкими и дерзкими, хрустально-прозрачными и смерчезавихренными. Не говорю здесь о стихах, сознательно потакающих вкусам толпы или заказчика, управляющего этой толпой, даже если они сделаны мастеровито. Полбеды еще, что в них не будет собственного осмысления бытия, не будет вдохновения. Хуже другое: если они и похожи на людей, то как манекены. В них нет главного – души. Они – мертворожденные».
У Владимира Николаевича Ионова нет мертворожденных стихов. Каждое стихотворение появляется на свет, проходя сквозь его потрясенную событиями душу.
РУССКАЯ ДУША
У стены, где вход на стадион,
Убивал меня придворный батальон.
Здесь лежу поверженный в грязи я.
Умер, чтобы ты жила, Россия.
Может быть, меня потом сожгли,
Может быть, на баржу погрузили,
Но я здесь, и вы ко мне пришли,
Дети неубитые России.
Не победой надо мной – расправой
Тешился иудин комиссар.
Сохрани Россию, Боже правый!
Сохрани и русских, и татар.
Весь народ земли многоязыкой
Пусть не станет злобным горемыкой –
Он и цвет ее и перегной.
У него нет родины иной.
У поэта свой, образный, выверено точный взгляд на такие явления, как, например, демократия, как, впрочем, и на другие социальные явления сегодняшнего дня России.
ХИМЕРИЧЕСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
Равняться в низости своей –
Забота черни и червей…
М. Цветаева
Пусть мне тебя никогда не узнать,
Суть ускользает ожившею тенью,
Понял я главное: бездна без дна,
И потому бесконечно падение.
Быть ли? Иметь ли? –
и ныне и впредь
Будет дилемма важнее? Едва ли.
И ненасытным желаньем иметь
Ты проросла, как картофель в подвале.
Ты из подполья, как червь-костоед,
Вдоволь нагрызла подкопов и скважин,
Выбралась к свету,
но солнечный свет
Власти химер ненавистен и страшен.
Солнце – с востока, на западе – тень.
Вот почему, повернувшись на запад,
Молишь ты черта, чтоб солнечный день
Сгинул навеки,
и тихою сапой
Ночь непроглядная к нам подползла
С криком совы под созвездьем Козла.
У него свое восприятие странно чередующихся моментов взрывов и затиший в пространстве безмерно любимой Родины.
…Где-то на черный песок
Ложатся черные трупы…
Страшен, как пуля в висок,
Голос твой, репродуктор!
Где-то на черный песок
Падают черные слезы…
От муки людской пересох,
Как горло от крика воздух.
ЗАТИШЬЕ
Настало затишье, и люди
остались одни…
Ф. Достоевский
Настало затишье, и люди остались одни
В пространстве пустыни
без Бога и Вечности.
Затянуты мглою Великой Идеи огни.
Не стало пророков.
Иссякла душа человечества.
И правит телец.
И вершат его тележрецы
Над телом, лишая души,
Ритуал обрезанья.
И вместо людей восстают
Полуящеры-полутельцы
С компьютерным диском-программою
Вместо сознанья.
Губительный и, одновременно, наипростейший вечный русский выход из безысходности искренне и точно показан поэтом в следующем стихотворении.
СПАСИ НАШИ ДУШИ
Я пью всю ночь. А кто заплатит –
Ведь у меня нет ни гроша.
Но ошалевшая душа
Не хочет вспоминать о злате.
Душа младенца и поэта,
Когда не ведает обид,
Творит слова, как Бог, из света –
В ней память солнечных орбит.
А вы бутылкою-кастетом
Её хотите раздробить.
О Боже, как в глазах рябит!
Я плохо следовал заветам
Твоим,
Но сжалься над поэтом,
Не позволяй душе о быт
Разбиться!
Господи, дай силы
Спастись расхристанной душе!
Не о себе молю уже,
А о душе моей России.
Стихи поэта о любви, о женщине, о разлуках и разрывах наполнены такой неподдельной искренностью, в которой сливаются воедино и страсть, и отчаянье, и жалость, и надежда.
Два следующих стихотворения помогут понять чувственную сторону любовной лирики поэта.
***
Я ждал ее. Она ждала автобус.
Не ждал лишь он – промозглый призрак дня,
И шарил, словно с ордером на обыск,
Под шубкой её сердце леденя.
Когда ж она – продрогший ангел в шубке,
Ко мне пробилась сквозь вселенский смог,
Я целовал застуженные губки,
Но долго-долго их согреть не мог.
Её насквозь, казалось, просквозило
Дыхание обоих полюсов,
Холодная безжалостная сила
Прервала крови бег и ход часов.
Но, вопреки и в несогласье с волей,
Владычицей безжизненных зеркал,
Назло стараньям безобразных троллей
В её глазах по-прежнему сверкал
Луч солнечный, дарованный когда-то
Всевышним за умение любить.
А то, что вечно, то светло и свято,
Нельзя промозглой сыростью убить.
***
Сейчас шагну я в твой девичий терем,
Готовый вновь уверовать в добро,
Но с болью сердце бьется о ребро.
Его я долго приучал к потерям.
И приучил. Но все же иногда
Оно гудит, как колокол набатный.
И грудь, казавшаяся необъятной,
Ему теснее камеры тогда.
Давайте же еще раз вернемся к послесловию книги, чтобы закончить далеко не полный рассказ о поэте, имеющем прямое отношение не только к нашему университету, но и ко времени, в котором мы с вами живем.
«…Мир реально бывший и мир воображения и вымысла, – пишет Владимир Николаевич, – сливаются в полуснах-полувидениях. И из единого бывшего-небывшего мира поднимаются туманы Китежа и доносится колокольный звон Блаженного, выплывают золотые рыбки и выходят прозрачные русалки. Оттуда все мои полувидения-прозрения, мои сны-полусны – и в родных саянских предгорьях, и в «полунерусской» уже Москве…»
Закончить статью о творчестве В.Н. Ионова я хочу еще одним стихотворением поэта, в котором он наиболее полно выразил свое отношение к России, и, которое, как мне кажется, говорит само за себя.
ТИХИЙ ЗОВ
И в голосе моем после удушья
Звучит земля…
О. Мандельштам
Услышь, услышь, – земля меня просила.
Услышь, услышь, – шуршал сухой ковыль.
Услышь, когда зовет тебя Россия,
И ты поймешь, где небыль и где быль.
Услышь, услышь, – прошелестел орешник.
Очнись и слушай тихий зов земли.
Ты жизнь прожил беспутно, многогрешно,
Очнись и о прощении моли.
Моли о том, чтобы вернулся разум,
Моли, чтоб сгинул чужебесья срам,
И разгляди, как отчий край прекрасен,
И отыщи дорогу в Божий храм.
И горько плачь, что жил, земли не слыша,
И сладко плачь, что слышишь, уходя,
Что завтра зов иной услышишь свыше
И призовет к ответу Судия.
Татьяна Кайсарова,
редактор Центра СМИ МГУ,
Член СП России |
