|
№ 33 (4182)
октябрь 2006 |
Рубрику ведет студентка МГУ
Полина Долина
dolpol_1@mail.ru
Про бабушек
Я обожаю милых московских бабуль.
Настоящих. Неподдельных. Истинных.
Чаще всего такие встречаются в трамваях в центре, редко — в метро. А вообще они обитают на бульварах, но там-то рассматривать не станешь — неудобно.
Плащик светлого тона, аккуратненький берет прикрывает седые и редкие, но очень аккуратно уложенные в пучок волосы. В руках хорошо сохранившаяся сумка 50-х годов, иногда обручальное кольцо на левой руке. Начищенные лаковые туфли и чулки, на которых ни складочки. Помадой такие не пользуются, а вот духами от них завсегда пахнет. Какими-то особенными. Может, «Красной Москвой»? Не знаю, не разбираюсь.
Они особенные. Ими любуешься.
Захочешь место уступить — стесняются, даже, по-моему, чуть краснеют. Но от предложения не отказываются, благодарят. Потом соседнее освободится — бабуля сразу встанет и обязательно пересядет, твое освобождая. И опять благодарности.
И взгляд у них всегда такой глубокий. Жаль, все время молчат. Ни «понаехали!» от них не услышишь, ни о сносимой со скоростью света Москве не распространяются. Молча смотрят в себя.
Я всегда задумываюсь: что за жизнь прожили эти маленькие, аккуратненькие женщины? Ведь их истории нисколько не уступают нашим, современным. Так что, будем иметь бабушек в виду (в том числе и ваших, пишите!). А сейчас о своей рассказывает Екатерина Великина:
В молодости бабушка была красива и стервозна. Выбрав себе в мужья человека с модной по тем временам профессией летчика, покинула Москву и переехала черт-знает-куда, чтобы там, в тиши и благоденствии, построить семейное счастье. Уже черт-знает-где бабуся с удивлением выяснила, что у летчиков бывают не только самолеты, но и весьма сварливые мамаши. Невоздушный бой шел 6 месяцев и закончился не в пользу молодоженов: напоив свекровь чаем, настоянным на пробках, бабушка свалила в столицу, показав пилоту дулю. Несколько лет авиация обивала пороги, каялась в грехах, предлагала сослать маму в леса и начать жизнь заново. Бабушка была непреклонна: единожды принятые решения не менялись никогда.
Когда на свет появилась я, бабуся работала кассиром — выдавала зарплату трудящимся. Место это было нервное, но весьма доходное и «доставучее». Вопреки немеренного размера взятке (уж бабушка постаралась), роды прошли тяжело, и меня извлекли не слишком удачно: правая нога была длиннее левой на пару сантиметров, на ручке, под ногтем, расцветал стафилококк, а родничок отчего-то вышел заросшим.
— Будет умственно отсталой. Оставьте ее государству, — посоветовала бабушке акушерка, засовывая деньги в карман.
— Сами вы умственно-отсталые, — огорчилась бабушка. — Будет кривой, пристрою ее на кассу, там из-за стола не видно. А на вас жалобу напишу.
Придя домой, бабушка извлекла из тумбочки записную книжку и принялась названивать по знакомым. Через несколько дней мне нашли чудо-массажиста. Месяц работы чуда стоил как бабкина и дедкина зарплата вместе взятые, но бабушке было все равно. Помимо основной работы, она устроилась уборщицей в обувной магазин. Массажист был оплачен, и спустя четыре месяца мои ноги сравнялись в длине. Через год бабушка прикатила меня на коляске в роддом и, сунув меня в лицо акушерки, сказала сакраментальное «выкусили!». Персонал «выкусил» единовременно, от младшего обслуживающего до старшего, и избавиться от разгневанной старушки им удалось, только пригрозив милицией…
|
