|
№ 6 (4197)
февраль 2007 |
Академия панэстетизма
Рубрику ведет
Елена Терещенко
Мистика. Музыка. Малер
Однажды он пришел ко мне. Так неожиданно и так вовремя… Безусловно, с него началось что-то новое в моей жизни, а может, что-то неосознаваемое, но очень мощное по звучанию и причастное к самым интимным, сокровенным глубинам моего существования, просто вдруг хлынуло наружу, прорвалось, ослепило, даже вызвало шок. Такое странное ощущение бывает, когда ты ничего особенного не ждешь от предстоящего события, а оно переворачивает вверх дном всю твою жизнь. Или еще: когда ты идешь по улице, в толпе, и твое ухо различает слова посторонних, выражающие то, что, казалось бы, знаешь об этой жизни только ты: чужие люди произносят вслух твои мысли. Осознание этой трансперсональности, подчас очень даже парящих над повседневностью дум, вызывает благоговейный трепет как еще одно подтверждение всеобщей нашей причастности к одному первоисточнику…
Нет смысла вспоминать, что это был за концерт, кто дирижировал, кто исполнял… Зарубежные звезды… Зал был переполнен. Я опаздывала настолько, что пришлось бежать по Большой Никитской, а потом сломить сопротивление тетеньки, преградившей мне доступ к искусству на входе в Большой зал консерватории, и убедить одну находчивую барышню разделить по-братски мое же место в амфитеатре. И это был не самый худший вариант: Малера исполняют не так часто, и меломаны набились в зал, как селедки в бочку.
И вот финал. Ответ найден. В последний раз появляется, уже просветленный, «глас вопиющего в пустыне», и звучит гимн на стихи Клопштока «Ты воскреснешь»… Самым уникальным переживанием, постигшем меня в тот вечер, было в буквальном смысле физическое ощущение, как огромная толпа народа сливается в одно дыхание, в одно пульсирующее сердце, которое так же подвластно смычку, как и оркестр, и замирает на минуту, как только стихает последний звук симфонии, и разражается в рукоплескании светлыми слезами благодарности, и ты отсутствуешь — ты полностью, как в нирване, растворяешься в этом потоке чувства.
Нельзя было прозвучать более ясно для самой себя, чем в этом музыкальном произведении. Впоследствии я очень много думала о Малере, но не сделала ни одного конкретного усилия, чтобы хоть что-то узнать о нем и тем самым обезоружить воображение. Но все произошло само собой. Сначала я наткнулась на томик Цвейга, в котором был биографический очерк композитора, а несколько месяцев спустя — забрела в Пушкинский музей и в зале импрессионистов в углу обнаружила бюст Малера работы Родена. И он оказался именно таким, каким я его себе представляла. Случайности же продолжались. Решив поздравить с днем рождения близкого человека, в качестве подарка выбрала диск с записью Второй симфонии. Я не подозревала, что он, вибрирующий так немузыкально, не просто знает его, но, как и я, чувствует своим любимым композитором!
А не так давно, проходя мимо рекламного плаката на входе в метро, нашла очередной Ответ (по дороге на работу есть время подумать о смысле жизни). Машинально посмотрела на плакат. Это опять был он!
Вот о чем думалось мне 14 февраля сего года в Большом зале консерватории (абонемент № 8) на концерте НФОР (дирижировал Ион Марин) под звучание малеровской Девятой симфонии. Звучало финальное адажио — экстатические моменты, безмятежность, уход-расставание, очищенное от горечи и полное умиротворения…
|
