|
№ 17 (4208) |
«Одна из рода» — фильм о судьбе российской семьи
Большинство работ Центра посвящено старообрядцам. Не только потому, что они и сейчас зачастую живут согласно традициям и обычаям русского народа, но и сумели в современном меркантильном мире сохранить островки настоящего добра и искренности. Не так давно была опубликована статья о трех фильмах ЦВА: «Семья Петра и Евдокии», «В руце лета», «Помочь Федору». Месяц назад завершился новый проект под названием «Одна из рода». В получасовом фильме о своей непростой жизни рассказывает Любовь Михайловна Дейкова — прихожанка старообрядческой церкви в городе Миасс Челябинской области. «Она обладает совершенно фантастическим искусством плетения старообрядческих поясков на топках, когда на основном фоне прописывается посвящение конкретному человеку, — рассказал ведущий научный сотрудник ЦНИТ ФДО МГУ, один из основателей Центра визуальной антропологии Е.В. Александров. — Топки — это небольшие пластиночки с четырьмя отверстиями, сквозь которые протягиваются нити. Манипулируя этими топками по какому-то совершенно непонятному алгоритму, мастерица умудряется выписывать на пояске целое послание. Но это сюжет для следующего фильма. А здесь Любовь Михайловна показывает нам свои семейные фотографии». Итак, уральский город Миасс, на окраине которого живет Л.М. Дейкова, рассказывающая о крайне трагичной истории своей семьи: «Отец был очень строгий — все должно было быть именно так, как он сказал. Мама была послушницей, рукодельницей, сама ткала, вышивала. Жили нормально — держали скот, делали колеса для телег. Тогда ведь у всех какое-то ремесло было. Плохого никогда никому не делали, жили своим трудом. Отца в 38-ом году посадили. Когда его забирали, среди ночи пришли, все перерыли… Чего искали? Один сундук у нас стоял, так все из него выбросили, а там всего и было, что одно тряпье детей. Когда же раскулачивали, вообще все забрали. Мама в то время как раз родила недавно, лежала на печке вся больная. Так ее с печки стащили, чулки давай снимать, мол: “У тебя, поди, в чулках-то деньги?!” Какие деньги могут быть? За что людей так наказывали? Мы выросли в сиротстве… Потом война началась. Ходили, помню, по госпиталям, пели частушки для военных. У нас избушка была очень маленькая, когда пошел сильный дождь, ее размыло, жить в ней стало невозможно. Мама ее продала на дрова, а меня отправила к старшей сестре в Свердловскую область. Я стала работать в колхозе, потом сестра помогла устроиться на завод. В 52-ом году пришли Дейковы, за Михаила сватать. Мама и дала свое благословление. Мне было тогда 22 года. Я очень сильно плакала, никто так, наверное, никогда не плакал. Позже врачи сказали, что у меня две язвы: желудка и двенадцатиперстной кишки. Надо делать операцию. А у меня дети малые, я и побоялась операцию делать, стала в церковь ходить. Так и живу до сих пор. Господь хранит…» Голос Любови Михайловны, мерный звук ходиков, отсчитывающих неустанно бегущее время, — все это заставляет глубоко задуматься о ненужности ссор, обид, а главное, о том, что буквально единицы способны искренне радоваться и ценить чужие успехи, прощать и забывать обиды. Догорающая свеча в финале фильма лишь усиливает ощущение трагичности человеческой судьбы. Пессимистично? Напротив, если люди будут ценить каждый прожитый день, оставляя о себе лишь добрые воспоминания, жизнь будет намного легче и осмысленнее. По окончанию фильма Е.В. Александров пояснил: «В фильме не очень ясна история смерти ее мужа. Чтобы за него прочитали две поминальные молитвы, Любовь Михайловна отдала староверам–беспоповцам самое ценное, что у нее было — шаль, подаренную монахиней. Дело в том, что муж был пьющим и даже умер пьяным. Старообрядцев в таких случаях в церкви не отпевают. Не менее горестно Любовь Михайловна говорит и о сыновьях. Это все снято, но в фильм не вошло. Если люди нам так доверяют, мы не имеем права их травмировать в угоду своим творческим устремлениям. Иначе не нужно вообще заниматься визуальной антропологией и рассуждать об этике диалога культур». На вопрос, сколько времени занимает подготовка одного фильма, Евгений Васильевич ответил: «Это довольно долгая и трудоемкая работа. Потому что одно дело снять материал, и совсем другое — сделать из него фильм. К примеру, фильм “Одна из рода” идет полчаса. Исходного материала было часа на два. Вместе с дипломником исторического факультета Петром Калмыковым мы работали над созданием окончательного варианта фильма месяца три». Отрадно, что, невзирая на все трудности, ЦВА продолжает работать. Как отметил Е.В. Александров: «Чтобы думать о расширении аудитории наших фильмов, необходимо соответствовать современным требованиям. Оборудование, к сожалению, очень быстро устаревает. Но создание фильмов далеко не единственное наше занятие. Главная забота сейчас — сохранение и перевод на современные носители нашего уникального видеофонда, в котором сейчас около трех тысяч часов информации на кассетах, срок которых уже истекает. Еще немного, и беспокоиться будет уже не нужно. Для этой работы необходимы более мощные компьютеры, нужны люди и средства. Мы, конечно, ведем посильную работу, но время явно работает не на нас». «В Европе фестивали визуальной антропологии гораздо более популярны, чем у нас. Там это вызывает огромной интерес очень многих людей. У нас же все настолько поглощены проблемами, что у людей просто физически не хватает времени интересоваться тем, как живут другие народы, представители иных культур,» — подвел итог разговору Е.В. Александров. Остается лишь поблагодарить Центр визуальной антропологии МГУ за их работу, которая делается силами увлеченных и преданных собственному делу людей. Пожелаем, чтобы и в России их деятельность стала более востребованной. Надежда Пупышева, наш корр. |
||
