|
№ 6 (4111)
февраль 2004 |
Профессорские среды в МГУ
Институт стран Азии и Африки при МГУ – особое место. Здесь, в окружении иероглифов и манускриптов студенты становятся востоковедами. Об этой загадочной профессии, а также о последних новостях в институте и нелегких буднях студентов рассказывает Михаил Серафимович Мейер, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории стран Ближнего и Среднего Востока, директор института.
|
Директор Института
стран Азии и Африки
Михаил Серафимович Мейер |
– Как изменился ИСАА за последний год?
– Самое большое видимое изменение заключается в том, что у нас значительно возросло число студентов I курса. Все абитуриенты, не набравшие проходной балл на вступительных экзаменах, предпочли платное образование. Причем многие их них обратились в банк, предоставляющий кредиты на образование, как сейчас это практикуется на факультетах МГУ. Все учатся напряженно, аудитории переполнены, преподаватели едва успевают справляться с таким количеством студентов.
– Каким вы видите современного студента ИСАА, какие требования к нему предъявляются?
– Существуют основные критерии, по которым мы отбираем студентов. Во-первых, должен быть слух. Восточные языки обладают своей спецификой: китайский язык тонален (четыре тона), во вьетнамском – восемь тонов. Ну а если медведь на ухо наступил, то надо выбирать те языки, где нет тональности. Помимо слуха, студент должен обладать крепким здоровьем, в частности хорошим зрением. В нашем институте вы можете увидеть множество студентов в очках. Ослабленное зрение – следствие постоянной работы с иероглификой, арабской графикой, графикой хинди; это профессиональное заболевание наших специалистов. Кроме того, студенты должны поехать в страну с вредным климатом, поэтому раньше мы не принимали молодых людей с каким-либо заболеванием. Сейчас требования к здоровью не такие строгие, так как специалист может работать и в России, но все же это остается одним из критериев. Еще одно обстоятельство – это интеллект. Студенты изучают другую цивилизацию, и способность чутко воспринять чужую страну, стать истинным ценителем ее культуры особенно важна. Поэтому на вступительных экзаменах мы оцениваем, с кем имеем дело, и отбираем ребят, которые способны к восприятию мировой культуры и при этом не потеряют своих собственных российских корней. К тому же мне бы хотелось, чтобы мои студенты были усидчивыми и работоспособными. После четырех пар в институте им необходимо интенсивно заниматься дома (обязательное языковое задание и переводы), ведь, помимо восточных языков, они изучают и западные, плюс масса других дисциплин. При таких нагрузках крайне нежелательно пропускать занятия. Программа очень насыщенная, и, пропустив даже несколько дней, студенту будет очень сложно понять незнакомый материал (каждый день – огромное количество новых иностранных слов, понятий и выражений), поэтому посещение занятий строго отслеживается.
– А каков конкурс при таких жестких требованиях?
– В этом году конкурс примерно такой же, как и на других факультетах, – пять человек на место. Обычно конкурс был ниже – четыре человека. Видимо, борьба Виктора Антоновича Садовничего за престиж Московского университета, за его особое место в системе российского образования увеличила число желающих учиться в МГУ и добавила нам одного человека в расчете на места. А в основном конкурс стабильный, я думаю, что этого достаточно, чтобы мы справлялись с потоком желающих.
– Каким, по-вашему, должен быть преподаватель ИСАА?
– Во-первых, желательно, чтобы преподаватель сам прошел обучение в нашем институте. Это поможет ему понять все тяготы, которые испытывает студент, и правильно оценить уровень того, что он может задать учащемуся в течение дня, чтобы не отравить ему жизнь и чтобы он не возненавидел востоковедение как таковое. Как правило, в преподавательском составе в основном наши выпускники. Во-вторых, он должен быть философски настроенным, т.е. понимать, что, как бы ему ни хотелось вложить в студента максимум информации, больше своего уровня тот не осилит. Поэтому относиться к этому следует спокойно, понимая, что не все выпускники будут Ломоносовыми.
– Вы – автор многочисленных работ по востоковедению, истории Ближнего и Дальнего Востока. Чем обусловлен интерес к данной теме?
– Я поступал в университет в 1954 году. За два года до этого случилась революция в Египте, произошла национализация Суэцкого канала, что положило начало Ближневосточному кризису. В свете этих событий востоковедение было очень актуально, поэтому куда же еще молодому человеку было идти, как не в данную область? Я решил, что обязательно буду арабистом. Но судьба распорядилась иначе, и, благодаря моим успехам в изучении турецкого языка, моей специальностью стала история Турции.
– Каких целей вы стремитесь достичь в вашем институте?
– Основная задача заключается в том, чтобы обеспечить России достаточное количество специалистов, которые могли бы создать поле благоприятных отношений России со всеми странами Азии и Африки. К сожалению, это не всегда получается и не со всеми странами Азии и Африки у нас хорошие отношения, несмотря на все усилия моих выпускников. Для этого нужно еще лучше их подготавливать. Специалист должен, прежде всего, знать язык, причем не только восточный язык изучаемой страны, но еще и западный, потому что есть страны, где он, к примеру английский, второй государственный язык (Израиль, Индия); существует ряд бывших французских колоний в Африке, где французский язык используется наряду с местным. Но мало быть просто хорошим специалистом по языку, необходимо также позитивно воспринимать культуру, образ жизни того народа, язык которого специалист изучает. К сожалению, в ряде случаев это не удается, потому что многие восточные народы отличаются своеобразной психологией, менталитетом, и приспособиться к этим условиям и жить в них не так легко. Поэтому наша задача состоит в том, чтобы выпускники нашего института могли не только говорить на восточном языке и объяснять, что хочет наше государство, но и настроить страны таким образом, чтобы они относились к нам дружелюбно. Выпускники ИСАА любыми средствами должны способствовать развитию, прежде всего дружеских, отношений между нашей страной и восточными государствами. Безусловно, некоторые из них – будущие дипломаты, но я бы хотел, чтобы все они были нацелены на поддержание дружелюбного отношения к нашей стране на уровне именно человеческого общения. Если это нам удается, то институт находится на правильном пути.
– Традиционный вопрос: что для вас МГУ?
– Практически всю свою жизнь я провел в МГУ, поэтому другого места для себя не вижу. Поступив сюда в 18 лет, я посвятил себя университету, даже моя жена несколько недолюбливает МГУ. Университет для меня, конечно, самое дорогое. Самая большая честь, которой я удостоился – быть профессором Московского университета. Выше этого звания в науке я пока не вижу. Существуют разные точки зрения, некоторые считают, что более почетно стать академиком. На мой взгляд, звание профессора МГУ наиболее ценимо и уважаемо в нашей стране, и с годами этот пиетет только возрастает.
Беседовала Анна Афанасьева
|
