|
№ 17 (4166) |
Окно в ИСАА: востоковедное образование в контексте институтского юбилея
«Вот опять небес синеет высь
Руководители Института восточных языков (с 1975 г. — Института стран Азии и Африки): 1. Ректор ИВЯ (1956–1958) Николай Александрович Смирнов, выпускник Московского института востоковедения (МИВ); 2. Ректор/директор ИВЯ (1958–1975) Александр Александрович Ковалев, выпускник Военного института иностранных языков (ВИИЯ); 3. Директор ИСАА (1975–1989) Роман Тимофеевич Ахрамович, выпускник МИВа; 4. Директор ИСАА (1989–1994) Арлен Ваагович Меликсетов, выпускник исторического факультета МГУ; 5. Директор ИСАА (с 1994 г.) Михаил Серафимович Мейер, выпускник ИВЯ. Основу педагогического коллектива составили выпускники учебных заведений Москвы, Ленинграда и других городов страны (см. фото слева). Их младших коллег и сейчас можно встретить в институтских аудиториях и коридорах. Это выпускники: 1. Факультетов МГУ: Ф.М. Ацамба, И.В. Боролина, Э.А. Грунина, Д.В. Деопик, Р.Ш. Джарылгасинова, В.А. Дольникова, Г.М. Бонгард-Левин, В.А. Кочергина, Э.С. Львова, В.А. Макаренко, Г.Б. Навлицкая, Н.М. Смурова, Л.А. Фридман. ... 2. МИВа: В.Г. Гельбрас, Г.П. Ежов, Д.Е. Еремеев, К.А. Лебедев, А.С. Теселкин, М.К. Румянцев, И.О. Фаризов, М.Ф. Фомичева, А.П. Шилтова. … 3. ЛГУ: Н.В. Громова, А.Б. Давидсон, В.И. Семанов, М.В. Софронов, Н.Г. Федорова. … 4. ВИИЯ: Д.Н. Воскресенский, И.М. Фильштинский. … 5. Пекинского университета: З.Г. Лапина; истфака ИФЛИ: М.Н. Пак.
********* В нашем разговоре накануне институтского юбилея участвуют выпускники ИСАА разных лет. Это директор института профессор Михаил Серафимович Мейер; академик РАН, директор Института мировой литературы РАН Александр Борисович Куделин; председатель Комитета Совета Федерации по международным делам Михаил Витальевич Маргелов; заведующая иностранным отделом ИСАА Диляра Медехатовна Солодовник; настоятель храма Вознесения Господня на Большой Никитской протоиерей Василий Строганов. Кроме того, мы пригласили к разговору выпускника МИВа, нашего старейшего профессора Михаила Кузьмича Румянцева; а также выпускника истфака, заведующего кафедрой иудаики Аркадия Бенционовича Ковельмана; директора Института антропологии Владимира Павловича Чтецова и старшего преподавателя ИСАА Узхару Авала. Но вначале вопросы к директору, выпускнику ИВЯ 1960 года. Дорогой Михаил Серафимович! Несмотря на тот факт, что директорскую харизму вам приходится разделять с Александром Александровичем Ковалевым, ваш личный вклад в административный опыт родного вуза вполне состоялся. Что помогает вам в этом многотрудном служении: темперамент? истфаковские корни? какие-нибудь другие обстоятельства?
Ведущий: В последнее время в официальном названии нашего института «ИСАА при МГУ» исчез предлог («при»). Что из этого следует для собственно института? Какова институтская практика партнерских взаимоотношений с другими факультетами? Каковы общие интересы во всеуниверситетском контексте? Мейер: Институт создавался в период, когда превалировал принцип максимальной автономии отдельных факультетов, чему способствовало широкое государственное финансирование и активная поддержка со стороны руководства, которое стремилось при этом к максимальной унификации деятельности учебных заведений определенного профиля (востоковедных — в Москве, Ленинграде, Ташкенте, Баку, Тбилиси, Ереване, Владивостоке). Сегодня ситуация иная: минимальная государственная поддержка вынуждает учебные заведения, прежде всего университеты, искать свои пути и средства для поддержания достигнутого уровня образования или его совершенствования. В этой ситуации возрастает роль единых действий отдельных подразделений университета для более эффективного осуществления задуманного курса. Соответственно и возрастает роль кооперации усилий факультетов и институтов, что находит свое выражение в целом ряде межфакультетских и иных программ, выполняемых ныне в МГУ. Единство действий разных подразделений университета особенно важно сегодня, когда разрабатываются и осуществляются планы реформ в системе высшего образования. Ведущий: В связи с отмечаемым юбилеем, что бы вы хотели пожелать преподавателям? сотрудникам? студентам? тем из вышеперечисленных, кто в свое время увидит уже столетний юбилей альма матер? Мейер: Быть верными духу университетского свободолюбия и солидарности, достойно исполнять основную заповедь питомцев университета — служить во благо своей страны, а значит, и во славу альма матер.
Куделин: По-моему, никакой непреодолимой грани между вузом и Академией быть не должно. Здесь работает принцип сообщающихся сосудов. И мой случай не исключение: параллельно с научными изысканиями реализуют себя на преподавательских должностях многие сотрудники ИМЛИ и Отделения историко-филологических наук РАН. С другой стороны, многие специалисты ИСАА приняли участие в написании восьмитомной истории всемирной литературы (по долгосрочному проекту ИМЛИ). Да и моя супруга, работая здесь на кафедре иранской филологии, одновременно участвует в проектах нескольких академических институтов. Знаете, мне кажется, что «идеологически» я в чем-то продолжаю линию моего отца. Он возглавлял кафедру гидробиологии на геологическом факультете МГУ и одновременно был заведующим отделом в Институте водных проблем АН СССР. Надеюсь, что наши традиции продолжит сын, тоже воспитанник ИСАА… Ведущий: Замечу, что этим перечислением ваши университетские корни и связи еще не исчерпываются. Пожелаем же творческих успехов вам и всем другим «университетско-академическим» династиям нашего института!
Маргелов: Я мечтал: закончу ИСАА, стану разведчиком и буду работать в арабских странах, как отец. Однако разведчиком не стал, в арабских странах в формате долгосрочных командировок не работаю. Но удовлетворения много, потому что, став председателем Комитета по международным отношениям Совета Федерации, а затем докладчиком ПАСЕ по Ближнему Востоку, вернулся в профессию — арабистику. И сейчас занимаюсь любимым делом, о котором тогда и мечтать не мог… Так что жизнь превзошла все ожидания. Ведущий: Что бы вы пожелали сегодняшним студентам ИСАА? Маргелов: Учиться, учиться, учиться. Сохранять дух ИСАА, жить студенческой жизнью в полную силу. Поверьте, второй раз это уже не повторится! Ведущий: Спасибо вам, Михаил. Позвольте вас заверить, что мы, преподаватели, по-прежнему внимательны и неравнодушны к институтским выпускникам и желаем всем им и вам лично успешной реализации как благородных порывов, так и трезвых расчетов, на общее благо нашего Отечества. Следующий мой вопрос к другому Михаилу — профессору кафедры китайской филологии Румянцеву. Дорогой Михаил Кузьмич! Я обращаюсь именно к вам, поскольку нас, преподавателей ИСАА — историков, филологов, экономистов, политологов — объединяет знание восточных и западных языков. Не отвлекаясь на удивительные факты вашей фронтовой и профессионально-университетской биографии, с душевной теплотой изложенные в известном очерке профессора М.И. Каплуна, хочу спросить вас, как теоретика и экспериментатора в одном лице, о главном в вашей науке. Имеется в виду ваше отношение к «утвердившемуся противоположению общего и частного языкознания, к размежеванию теоретической и прикладной лингвистики, фонологии и фонетики…».
Ведущий: Я, в свою очередь, вполне удовлетворен вашим ответом, наглядно характеризующим ваш научный подход как «принципиально системный, синтезирующий, интегративный». При этом мне лично импонирует то, что в ваших исследованиях вы учитываете конкретную специфику и избегаете «насилия над материалом». Исследователи справедливо отмечают, что «пристальное внимание к связи универсального и специфического совмещается у вас с тонким типологическим анализом». Мой вопрос к заведующему кафедрой иудаики. Аркадий Бенционович! Известно, что у истоков университетского востоковедения было изучение и преподавание древнееврейского языка. Как соотносятся задачи вашей кафедры с этой традицией? Ковельман: Наша кафедра — это первая, пока что единственная в России кафедра иудаики. Здесь мы изучаем и преподаем языки, литературу и историю евреев. Такого рода кафедры возникали в Западной Европе и в Америке с XX столетия, когда иудаика оформилась в самостоятельную область знания, так же как, например, арабистика или тюркология. Наряду с классической иудаикой, кафедра занимается также израилеведением, т. е. экономикой, политикой и культурой современного государства Израиль. Ведущий: Особую категорию деятелей на востоковедной ниве представляют люди, которых в старину называли «природными азиатцами». Трудно переоценить их вклад в нашем институте в дело практического востоковедения. Память хранит имена: Ясу Катаяма, дочь выдающегося лидера японской компартии, незабвенная кореянка Алиса Андреевна Хан, всегда эмоциональный педагог и художник Жак Ихмалян… Индусы и китайцы, арабы и африканцы… Их красноречивыми устами говорила с нами сама культура страны изучаемого языка.
Узхара: Главное, я чувствую, что кому-то нужен. У меня здесь русская семья. Была возможность уехать в Голландию. Но там я бы, скорее всего, не нашел интересной мне работы, а живя на пособие и ничего не делая, быстро деградируешь. Здесь у меня — университет и любимая преподавательская деятельность… Зарплата, правда, малая, но я об этом как-то не думаю. Ведущий: Что вы делаете в свободное от аудиторных часов время? Узхара: Каждую пятницу посещаю мечеть. Одно время занимался переводами на индонезийский Пушкина, Толстого. Кроме того, много времени уходит на внеаудиторную работу. Люблю возиться со студентами, организуя конкурсы, самодеятельные концерты. Вечерами гуляю с собакой. Ведущий: Пожелаем и вам, дорогой коллега, оптимизма и крепкого здоровья! Узхара: Ин ша Аллах! Ведущий: Диляра Медехатовна! Вы наша выпускница, а сейчас руководите иностранным отделом ИСАА. Если вынести за скобки обычную плановую работу по обслуживанию многочисленных договоров и программ по зарубежному обмену студентов и преподавателей, что остается в «сухом остатке» по части развития нашего сотрудничества с иностранными партнерами? Солодовник: В нашем институте преподают основные западные языки и десятка три восточных… Мы располагаем уникальнейшими научными и педагогическими ресурсами. Нам вполне по силам организовать и открыть «Центр межъязыковой и межкультурной коммуникации». И это будет адекватный ответ вызову времени…
Строганов: Знаете, у Лонгфелло в его «Песне о Гайавате» есть такое стихотворение: «Сквозь глубокий сумрак жизни Нас ведет и укрепляет Провидение незримо». С каждым человеком это происходит по-разному. Как ни странно, один из знаков мне был в коммунистическом Вьетнаме, где я проходил востоковедческую практику. Отмечалось католическое Рождество: залитая иллюминацией тропическая ночь, нескончаемая процессия в праздничных одеяниях. Меня потрясло тогда выражение на лицах — это было свидетельство искренней радости… По возвращении домой и окончании ИСАА открылась возможность серьезно заняться лингвистикой, я написал диссертацию по старопечатным славянским книгам. Затем была учеба в семинарии, в Духовной академии. Потом рукоположение в сан. К этому времени я уже был женат, имел троих детей…
У нас хранится и почитается икона Святителя Николая Японского. Мы поддерживаем духовную связь с православием в Японии. Итак, главное — не заниматься богоборчеством, не вступать в противоречие с Богом. Относиться к Нему не как ленивый раб или наемник по договору, а как любящий сын к Отцу. Ведущий: Ваша биография, отец Василий, наглядно свидетельствует, что среди дорог, ведущих к Храму, есть и востоковедная тропа. А теперь перехожу к вам, уважаемый Владимир Павлович! Если выбирать соседей по квартире, то для востоковеда лучше антропологов никого не найти. Было время, когда наши сотрудники ходили на фортепьянные концерты профессора Михаила Федоровича Нестурха. Но дело не только в культурно-бытовых вопросах. Нас объединяет целый ряд характерных профессиональных черт: необходимость проводить время в кабинетной тиши — и полевые работы, экспедиции. Мы имеем дело с различными сторонами одного и того же объекта — человека. В силу этого обстоятельства не исключаются и определенные совпадения или взаимодополнения научных интересов. Однако, похоже, что за полвека совместного существования мы недостаточно использовали наше соседство… Чтецов: Вы абсолютно правы, Владислав Васильевич! И я надеюсь, что после окончательного завершения капитального ремонта нашего общего Дома на Моховой мы займемся поиском и реализацией тем по интересующей обе стороны смежной тематике. А пока мы поздравляем ваш институт с юбилеем и желаем вам всяческого благополучия. ***********
И вот: эта последняя лошадь в самом центре Москвы — и первый человек в космосе! Мы сорвались с занятий и направились толпой вверх по Горького, по проезжей части, до Кольца, где в ногах у бронзового Маяковского Алеша Симонов прочитал стихи. Это была первая несанкционированная (!) демонстрация, она попала в западную прессу, фотографии обошли весь мир миллионными тиражами. Наши газеты, понятно, молчали в ожидании команды, а когда, наконец, раскрыли рты, то был уже следующий полет — Германа Титова, и кое-кто пустил в ход те старые фотографии-перепечатки с нашими лицами. Эти демонстрации были продолжением номеров агитбригады ИСАА либо вечеров клубной самодеятельности, открывавшихся игрой Саши Дубянского на фортепьяно, маршем красных бригад либо заунывно-чарующей песней об арабской девушке в исполнении Виктора Посувалюка, в будущем заместителя министра иностранных дел. На этих вечерах в заднем ряду одиноко сидел красивый голубоглазый турок — Назым Хикмет. Когда приглушали свет в зале, его благородная седина источала загадочное свечение в глубине партера. Как не вспомнить добрым словом кафедру западноевропейских языков! Вследствие падения железного занавеса в страну хлынула огромная волна интуристов, и нас бросили на передовые позиции идеологического фронта. Это сейчас туризм — индустрия. Тогда это была «езда в незнаемое». Вспоминаю себя — свою одежду, манеры, — я скорее был похож на Ивана Сусанина, чем на современного гида. Зато мы покоряли туристическую Европу своей непосредственностью, энтузиазмом и принципиальным демократизмом. В то время преподавательский энтузиазм помножался на младенческую пассионарность студентов. На арабской кафедре зазеленели листочки древа арабской языковедческой традиции, что дало блестящую филиацию «Габучан—Санчес—Фролов». На индийских грядках возделывался санскрит, и кафедра закладывала фундамент под лекционные курсы общего языкознания. В японских классах отрабатывался лингводидактический тандем бытовой графостилистики со стихией разговорного языка. У нас был настоящий культ НСО. Ветераны (Е.Н. Драгунова и Л.В. Симоновская), средний возраст (Ф.М. Ацамба, Т.П. Задоенко) и совсем молодые преподаватели (Д.В. Деопик) ходили по коридорам, буквально облепленные молодежью. Нередко заглядывали научные светила. Солнечный академик Николай Иосифович Конрад прошествовал, «раскинув луч-шаги», по первому этажу, наметив целью своего маршрута трепещущую от волнения Юлю Алиханову, подошел и галантно осведомился: «А не скажете ли, где здесь лекция академика Конрада?».
Военная подготовка поначалу носила мирный характер. Но застой 70-х годов сменился афганским десятилетием (1979–1989). В боевых действиях приняли участие свыше 130 (!) наших выпускников и студентов. Шестеро погибли: студенты Игорь Адамов и Владимир Твиров; выпускники Александр Матасов, Александр Петрунин, Владимир Соловьев, Сергей Фатьянов. Вечная им память… Особая статья — вернувшиеся с фронтов участники Мировых войн. Военный врач на полях Первой империалистической Бенцион Гранде. Великая Отечественная: командир взвода лейтенант Румянцев со своей пушкой-сорокопяткой, Анатолий Аксенов, Владимир Гривнин, Тамара Задоенко, Георгий Ежов, Николай Калинин, Юрий Мазур, Виктор Моздыков, Вячеслав Портнов, Игорь Сырицын, Иван Фаризов, Михаил Юрьев… Директор Роман Тимофеевич Ахрамович с 18 лет был в партизанском отряде, в Белоруссии. Видимо поэтому, по старой военной привычке, когда повышал голос, то переходил с шепота на полушепот. Приветлив, предупредителен. Он сменил на директорском посту очень популярного в нашем коллективе Александра Александровича Ковалева, выпускника и преподавателя Военного института иностранных языков. Директор А.А. Ковалев испытывал глубокое уважение к университету, у него в кабинете висело фото макета Главного здания МГУ на Ленгорах (неосуществленный вариант проекта). Но мы (как и наши соседи: филологи, «психи», философы) больше любили наше старое, историческое здание на Моховой с музами и советским барельефом на фронтоне, с торжествующим Аполлоном на фреске Актового зала. Другой Аполлон — добрый гений административно-хозяйственной службы Аполлон Спиридонович Бабкин, как хлопотливый Савельич, терпеливо опекал каждого из нас. Сегодня здесь всё, от доброжелательной улыбки поста охраны до гудения читального зала библиотеки и столпотворения у директорского кабинета, освящено обычаем. Величественное творение Казакова-Жилярди, подобно гигантскому термосу, хранит согревающее всех тепло многих университетских поколений. И ничто так не объединяет нас, свидетелей и участников прошедшего полувека, как это лирическое стихотворение выпускника Московского университета, заместителя главного редактора в далеких 70-х годах журнала «Азия и Африка сегодня», поэта Михаила Курганцева: Здесь годы учебы прошли день за днем — Был каждый прекрасен и труден. Навеки запомним мы старый наш дом, Его никогда не забудем. С далекой поры пионерских костров Сюда мы стремились всем сердцем, Где слева у входа стоит Огарев, А справа — задумчивый Герцен. Старинное здание на Моховой, Твой облик нам памятно дорог. Мы часто блуждали веселой гурьбой В столетних твоих коридорах. Влюбленные пары здесь бродят опять, И нет для них большей награды, Чем рядышком молча минуту стоять У строгой твоей колоннады. Сданы студбилеты, Промчалось пять лет. И нас провожая далеко, Ты ласково смотришь питомцам вослед Глазами распахнутых окон. На протяжении полувека много было событий, встреч, находок и потерь, ошибок и откровений, горя и радости. Оглядываясь назад, видишь, как составилась длинная череда дней, удивительных мгновений, каждое из которых было неповторимо, и повторялось без счета, вновь и вновь. Беседу вел зав. кафедрой ИСАА Литература: |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
